Капитан долго и проницательно вглядывался в его лицо. Наконец удовлетворенно произнес:
— Ну, что ж! Сэр Уолтер Рэли рассказывал мне о вас. Из вашего произношения и рассказа сэра Уолтера я понял, что вы иностранец. На каком языке так странно произносится ваше имя? Мне это не очень нравится! — откровенно заметил капитан.
— На русском! — покраснев, ответил Скурыдин.
— Слышал про вашу удивительную страну! Но вы находитесь на палубе английского судна. Чтобы не коверкать язык, впредь я буду называть вас на английский манер. Отныне вы — Бэзил Скуридайн! — уверенно сказал капитан Кросс. — Вас это устраивает юноша?
— Устраивает! — не стал возражать новоиспеченный Бэзил Скуридайн.
Честно говоря, ему не нравились его имя и фамилия в новом произношении. Но Бог с ними, чудачествами этих англичанами! Разве их имена произносить проще? У них на верфи работал плотником один парень, которого все звали Проспер. Василий долго не мог разобраться, как его зовут на самом деле, пока в списках работников не увидел полное имя плотника. Оно представляло собой фразу: Prosper-Thy-Work (Преуспевай в труде). Родители этого парня, протестанты, стараясь как можно больше отличаться от католиков, отказались дать ему имя из святцев, и сами изобрели его. Плотнику повезло. В разговорах, его длинное имя можно было сократить до традиционного имени Проспер. А что было делать тем людям, которым родители присваивали имена, беря целые фразы из Библии. Например: Obadian-bind-their-kings-in-chain-and-their-nobles-in-arons-Needham (Овадия-Закуй-Их-Царей-В-Цепи-И-Их-Вельмож-В-Кандалы Нидхем). Неважно, как его будут называть, мудро рассудил Василий-Бэзил, хоть горшком, лишь бы в печь не ставили.
Довольный ответом юноши, Роберт Кросс с улыбкой спросил его:
— Бэзил Скуридайн, мне рассказывал сэр Уолтер, о Вашем желании стать капитаном корабля. Говорят, под руководством мастера Виллиса вы изучали навигацию. Можете ли вы пользоваться астрономическим кольцом и градштоком? Определять место и скорость судна? Читать портоланы?
— Да! — уверенно ответил Василий.
То, чему учил его капитан Виллис, усваивалось Скурыдиным легко.
— Покажите нам свои знания! — потребовал капитан. — Энтони Дарси, эсквайр, наш навигатор, поможет вам в этом!
Стоявший рядом с капитаном джентльмен средних лет, еле заметно кивнул Василию головой. Штурман был одет куда скромнее помощника капитана. На нем был темно-малиновый камзол из недорогой ткани, разноцветные шелковые шаровары с серыми чулками и башмаки, такого же цвета, как чулки, с простыми металлическими пряжками. Шею облегал простой белый голландский воротник рубашки. Голову прикрывала видавшая виды коричневая кожаная шляпа. Замасленные рыжие волосы обрамляли его налитое кровью лицо с чертами простолюдина. Шпаги при нем не было. Спускавшаяся на грудь не чесаная борода делала его похожим на обыкновенного йомена. Несмотря на свою простоту и отсутствие оружия, джентльмен держался уверенно и с достоинством.
— Бэзил! — по-дружески обратился он к Скурыдину, — помоги мне вынести инструменты из каюты.
Каюта находилась сразу же за постом управления рулем. Пригнувшись под балкой, стягивающей борта корабля, Василий вслед за Энтони Дарси вошел в каюту штурмана. Внутри было светло. Дневной свет проникал в небольшое помещение через стекла в свинцовом переплете двух окон проделанных в транцевой доске «Оленя». По спартански простая обстановка состояла из узкой двухъярусной койки, прижавшейся к стене, полки, рабочего стола, двух скамеек и сундука с картами. Инструменты — астрономическое кольцо и геометрический крест лежали на полке. Василий взял астрономическое кольцо, а эсквайр геометрический крест.
Поскольку в руках Скурыдина первым оказалась астрономическое кольцо — усовершенствованная астролябия, с нее Роберт Кросс и начал экзамен. На практике, измерения астролябией проводят три человека, но Василий так живо и достоверно описал этот процесс, что вызывать помощников не потребовалось. С помощью более приспособленного к морским условиям геометрического креста юноша практически измерил высоту солнца. Роберт Кросс на этом не успокоился и задал Василию еще кучу сложных вопросов по измерению долготы в море. Скурыдин с честью выдержал и это испытание. После этого, капитан, пошептавшись с навигатором, похвалив Василия, спросил:
— Молодец Бэзил. На словах ответил хорошо. А есть ли у тебя опыт плавания?
— Разве если это можно назвать опытом, сэр! — смущенно ответил Скурыдин. — Три месяца рабом на галере и месяц плавания матросом под руководством сэра Джона Грина!
— А, что старик Грин еще ходит в море? — удивился капитан. — Говорят, разбогатев, он с этим делом завязал навсегда!
Роберт Кросс задумался.
— Ну, что ж! Это тебе в зачет. Но для успеха дела нужно еще хорошо поработать, — покряхтев, наконец, изрек он. — Определяю тебя в помощники Энтони Дарси эсквайру. Будешь стоять матросскую вахту на руле, и помогать штурману, на правах младшего офицера. Об обязанностях в бою, поговорим, когда придем в Плимут.
Василий смотрел на капитана благодарными широко открытыми глазами. Наконец-то исполнилась его мечта!
Место для сна и еды определил Василию квартирмейстер. Это была верхняя узенькая койка в поделенном перегородками помещении на юте для размещения младших офицеров и пассажиров. Но и ей был рад юноша. Личное спальное место на корабле — большая роскошь!