Потом он уснул.
Начался октябрь, лучший месяц в году в Нью-Йорке, где они жили с Мерин, до того, как он вышел на пенсию. Ллойду октябрь казался лучшим и здесь, во Флориде. Жара спала, но дни все еще были теплыми, и морозные январские ночи были еще впереди.
Разводной мост на Оскар Роуд вместо пятидесяти разведений в день, создавал водителям трудности не больше дюжины раз за сутки. Машин на дороге с каждым днем становилось все меньше и меньше. Ресторан Каймэн Ки Фиш Хауз открылся после трёхмесячного перерыва. Туда можно было ходить с собаками, на так называемый щенячий дворик. Ллойд часто брал с собой Лори, когда ходил туда. Он брал ее на руки, в тех местах, где дощатый настил зарос высокой травой, а потом возвращал на дорожку. Она легко семенила своими маленькими ножками между карликовыми пальмами, которые для Ллойда создавали препятствие: ему приходилось нагибаться, чтобы пройти под толстыми, тяжелыми листьями пальмы. Он всегда боялся, что ему на голову упадет какая-нибудь крыса и запутается в его волосах, но этого никогда не происходило. Когда они приходили в ресторан, Лори смирно сидела около его ботинка, подставляя морду солнечным лучам. Иногда Ллойд поощрял ее ломтиком картофеля-фри из своей тарелки. Официантки восхищались ей и всегда гладили ее серую дымчатую шерстку, когда проходили мимо.
Бернадетта, хозяйка ресторанчика, была от нее в восторге. «Эта мордашка», — всегда говорила она, присаживаясь на колени. «Какая милая мордочка».
Лори допускала такое внимание к себе, но очень сдержано. Она просто сидела, глядя на своего нового поклонника, а потом переводила взгляд на Ллойда в надежде на еще один ломтик картофеля-фри.
Она быстро научилась контролировать свои биологические потребности и, несмотря на предсказания Дона, не грызла мебель. Она грызла игрушки, коих у нее было около дюжины. Ллойд нашел старый фанерный ящик, где они теперь хранились. Лори подходила к ящику утром, ставила передние лапы на бортик, изучая содержимое, как покупатель в Пабликсе. В конце концов, она выбирала игрушку, которая ей приглянулась, тащила ее в угол и жевала, пока не надоест. Потом она относила игрушку обратно в ящик и брала другую. Но в конце концов все это валялось вокруг кровати, в гостиной и на кухне. Перед сном Ллойду приходилось обходить дом и собирать игрушки в ящик, но не для того, чтобы навести порядок, а потому что Лори очень нравилось по утрам доставать свою добычу из ящика.
Бет звонила часто, спрашивала, как он ест, напоминала ему о ближайших днях рождения и юбилеях их старых друзей и еще более старых родственников. Ее последний вопрос всегда был о Лори: «она все еще на испытательном сроке?» Ллойд отвечал положительно до конца октября.
В тот день они вернулись из Фиш Хауза. Лори спала посреди гостиной на спине. Ноги растянулись в разные стороны, как направления сторон света на компасе. Прохладный воздух из кондиционера развевал шерсть на ее брюшке, и Ллойд понял, что она прекрасна. Это не сантименты, просто факт, как закон физики. Он чувствовал то же самое, когда смотрел на звездное небо, когда вывел ее пописать той ночью.
— Нет, я думаю, испытательный срок окончен. Но если она меня будет выводить из себя, Бет, ты ее либо сдашь назад, либо заберешь себе, и плевать мне на аллергию Джима.
— Я так рада, что это сработало, — сказала она, понизив голос. — Правда, я и не думала, что так будет.
— Тогда зачем ты ее принесла?
— Это как выстрел в темноте. Тебе нужно было что-то более энергозатратное, чем аквариумная рыбка. Она научилась лаять?
— Это больше похоже на тявканье. Она так делает, когда почтальон приносит пенсию, или Дон заходит выпить пива. Всегда только два раза. Два отрывистых тявканья и все, ничего больше. Кстати, когда ты приедешь?
— Я приезжала в прошлый раз. Теперь твоя очередь.
— Мне придётся взять с собой Лори. Я не могу ее оставить с Доном и Эвелин Питчерами. — Глядя на спящую собаку, он понял, что не сможет оставить ее ни с кем. Даже короткий выход в супермаркет заставлял его нервничать. Придя домой, он всегда чувствовал большое облегчение, когда видел ее, сидящую напротив двери в ожидании хозяина.
— Тогда привози ее. Я заодно посмотрю, как она подросла.
— Но ведь у Джима аллергия.
— Плевать на его аллергию, сказала она и расхохоталась.
После восхищений и восклицаний по поводу Лори, — которая спала всю дорогу на заднем сидении, за исключением одной остановки, когда она вышла из машины опорожнить мочевой пузырь, — Бет вернулась к своей роли вредной старшей сестры. Она могла найти тысячу поводов, чтобы поворчать, но сегодня главной темой был доктор Олбрайт, и срочная необходимость Ллойда посетить его.
— Ты хорошо выглядишь, у тебя даже появился загар, если это, конечно, не желтуха.
— Хорошая шутка, Бет. Просто солнечный загар. Я выгуливаю Лори трижды в день. Утром мы ходим на пляж, на обед идем в Фиш Хауз по «шестимильной тропе», а вечером опять гуляем у моря, чтобы посмотреть на закат. Лори он не беспокоит — собаки не имеют «чувства прекрасного» — а мне очень нравится.
— Вы ходите по древесному настилу вдоль канала? Господи, Ллойд, это же катастрофа! Он же может рухнуть под вами, и вы покатитесь по скользкому склону прямо в воду вместе с этой маленькой принцессой!