Но он не имел права раскисать, сейчас на него были устремлены все взоры.
— Он объявил мне, что называть его мохауком, все равно как мне себя — испанцем, — уныло сказал Наварро. — В моих жилах течет испанская кровь, я говорю по-испански и ношу испанское имя. Но я не испанец, я — гражданин Империи и, возможно, никогда не ступлю на землю Испании. И Пара Псов не мохаук. Историческая случайность, что мы называем именем племени, чьи охотничьи угодья расположены за тысячи миль отсюда, всех индейцев. В жилах Пары Псов течет больше крови других племен, которые такие же гордецы, как и мохауки, и смертельно оскорблены, что из-за вторжения европейцев утратили свою племенную принадлежность. Мы говорим «мохаук», потому что некогда сами превратили это племя в грозу континента, а те подчинили племена сиу, кри, чероки и апачей… Их дюжины, дюжины отдельных народов! Но победили мохауки не численным превосходством или храбростью, главная причина — ружья, которые мы им вручили, арабские кони и фургоны, которые везли через весь континент их оружие и патроны.
Предположите, что мы поднялись бы до ранга первой европейской державы не потому, что были умней и храбрей других народов, а потому, что нам покровительствовали мавры!… Думали бы вы тогда, что французы, англичане и голландцы действительно считаются с нами, или понимали, что они боятся мести мавров?
Он глядел на коллег: понимают ли они, что он хочет сказать?
Дон Родриго поглаживал левую руку, он был ранен сотрудником-мохауком.
— Вы говорите, что они ненавидят нас, потому что не все по происхождению чистые мохауки? — недоверчиво проворчал он. — Но я годами работал в Нью-Мадриде с туземцами, сотрудниками Службы. Конечно, некоторые были больше могикане, чем мохауки, другие онейда, сенеки и алгонкины. Но это не мешало нам всем хорошо относиться друг к другу.
— Индейцы — гордые люди, — вздохнул дон Мигель. — Они не подают вида, что чувствуют себя униженными, это противоречит их кодексу чести. Но они накрепко запоминают обиды, и рано или поздно наступит день, когда потребуют от нас платить по счетам. — Он взглянул направо, к ним приближался брат Васко. — Если мои слова неубедительны, то сейчас вы кое-что услышите в подтверждение моих слов.
— Он жив? — спросил он инквизитора.
— Человек, который пытался помешать преследовать Пару Псов? — брат Васко опустился на стул и кивнул. — Он ранен нетяжело и говорить может. А то, что я сумел узнать, это… Дон Мигель, должен признаться, его слова повергают меня в ужас!
— Рассказывайте!
— Еще до того, как я занялся расспросами, мне сообщили, что его зовут Красное Облако. Но после того как я ввел ему кое-какие транквилизаторы и, как водится, спросил имя, чтобы проверить: развязался ли его язык, — он признался, что его зовут Кровавый Топор!
— И сейчас он не способен лгать?
— Да, я затем и пришел, чтобы это сообщить.
— Тогда поспешим к нему, чтобы узнать правду об этом кошмаре! — дон Мигель вскочил и зашагал к палатке, где допрашивали раненого мохаука.
Новейшие методы допроса, применяемые Святым трибуналом, были крайне изощренными, разнообразными и необычайно действенными. Пара Псов? Это фальшивое имя, объяснил раненый и был уже не в состоянии остановиться.
— Его настоящее имя — Сто Скальпов, но обычно его называют Расщепленное Дерево.
— Так звали одного студента, который учился несколько лет назад в институте мексикологии! — вспомнил один из сотрудников, подчиненный дона Родриго, рожденный в Новом Свете, но не мохаук.
Все сходилось…
Слова Кровавого Топора удивительно совпадали с опасениями, которые высказал перед смертью падре Рамон, и укладывались в стройную систему в голове Наварро. Как всегда, выяснилось, что корни кризиса кроются в трясине алчности.