На своем пути в Калифорнию вы останавливались в Нью-Мадриде. Принц Новой Кастилии, Гроссмейстер Службы, был в это время в своей резиденции, он наконец-то навестил территорию, которой номинально управляет. Вы нанесли ему визит вежливости и… — он выразительно развел руками, — в мире немного людей, которых зовут дон Мигель Наварро.
— Клянусь преисподней, на земле нет места, где я бы мог избавиться от этого! — выругался дон Мигель и в припадке ярости ударил кулаком по столу.
— От чего избавиться?
— Я же сказал. От жадного внимания любопытных, которые набрасываются на путешественников во времени, как мухи на тухлое мясо… И они не менее отвратительны, чем навозные мухи, уверяю вас!
— Обещаю вам, что здесь на вас набрасываться не станут, — сказал Пару Псов. — Наши правила хорошего тона не допускают назойливости к гостю. Я бы не стал раскрывать ваше инкогнито… если бы не одно обстоятельство.
— Какое же?
— В силу известных причин, дон Мигель, сейчас на Земле нет такого места, где бы вы, я имею в виду европейцев вообще, — могли «избавиться от этого». Вы слишком исполосовали планету шрамами. Я слышал, даже вечные снега на Южном полюсе покрыты отбросами, оставленными вашими исследователями.
Оба замолчали. Глядя на рудники, дон Мигель про себя признался, что полуголые рабочие, покрытые желтой пылью, неимоверно устают и страдают от жажды. Да, жадность Европы несет страдания этим людям.
Он вздохнул и выпил стакан до дна. Пара Псов вновь наполнил посуду.
— Есть и другая, сугубо личная причина, — продолжал он. — Вы правильно подметили, что я интересуюсь историей, и не могу не поговорить со специалистом из центра мировых событий.
— Как пожелаете, — пошел на уступку сотрудник СВ.
— Вы очень любезны, — Пара Псов поклонился. — Тогда скажите, согласны ли вы с гипотезой, высказанной мной? Ведь не будь господства Империи на западном побережье Европы и вашей монополии в трансатлантической торговле, тогда свои местные распри на наш континент принесли бы другие — французы, шведы, голландцы, даже англичане. И мы, бедные индейцы, оказались бы зерном между жерновами их национальных интересов.
Сомнения не было — он воспринимал свою гипотезу серьезно: лицо его в тени навеса выглядело мрачным и гибельным, словно у тех идолов, которых вырезали из камня его братья из Центральной Америки. Дон Мигель дивился перемене, случившейся с собеседником. С тех пор, как они познакомились три дня назад, индеец стал приятен, и Наварро предвкушал удовольствие от долгих разговоров с умным собеседником. Но теперь придется завтра же или, во всяком случае, через пару дней отыскать еще более глухое местечко и зарегистрироваться под чужим именем…
— Да, вероятно, все так бы и было, — сказал он со вздохом. — Хотя сомневаюсь, что страны, входящие в Империю, могли бы основать колонии. Они слишком бедны экономически, не исключая даже Францию — относительно крупную и весьма зажиточную. Ни одна из стран не смогла бы в одиночку захватить Америку, если бы индейцы оказали дружное сопротивление.
— Не думаю, что не смогла бы, — возразил Пара Псов. — Полагаю, что они использовали бы нашу разобщенность и языковые барьеры. Некоторые из нас не устояли бы перед искушением сражаться: и не важно — на чьей стороне, и если бы не истребили друг друга, то воспылали бы взаимной ненавистью.
— Вы весьма предвзято настроены к европейцам, — с мягким упреком сказал дон Мигель.