Он от удивления рот открыл. Вид у меня, наверное, был крайне свирепый. Когда я выходил из столовой, стекла в окнах слегка позванивали.
Солнце уже взошло. От берез по траве потянулись ажурные тени. По улицам, обгоняя друг друга, ехали к заводу люди на велосипедах. Утренняя смена шла на работу. Из чердаков вылетали стаи голубей.
Я, ободренный говяжьей чорбой, освободился от яда ревности, излив все свое недовольство на несчастного директора, который, наверное, так и остался стоять с открытым ртом, глядя на улицу.
Вскочив в машину, я быстро понесся к заводу. На автобазу прибыл рано. Коллеги мои без дела слонялись по двору. Среди них был и бай Драго, муж уборщицы. Вместе со своей женой Златой и дочерью Виолетой (портрет которой, как вы помните, лежал в портмоне молодого Масларского) он жил в чердачном помещении общежития. Мне было не до встречи с бай Драго, потому что он, как и Гном, действовал мне на нервы. Бай Драго сразу же стал упрекать меня, что я не зашел к нему в гости. Пока продолжался наш разговор, подошел бригадир Иванчев и подал график дневных маршрутов. Он напомнил мне, что в обед я должен вернуться к суперфосфатному цеху, там состоится производственное собрание по кадровым вопросам. Бай Драго тут же вмешался и сообщил мне, что мы, наверное, будем создавать бригаду коммунистического труда, которая фактически уже существует, но еще не оформлена юридически. Иванчев попросил его не говорить о вещах, в которых бай Драго ничего не смыслит, а тот осадил его, сказав, что он хоть и не начальник, но право голоса тоже имеет. Я уже хотел вмешаться в их спор, но потом подумал, что не стоит наживать себе еще врагов, потому что и без того нынешним утром я, как сказал бай Драго, в бутылку полез. Не знаю точно, что подразумевал под этим бай Драго, но он, по всей видимости, имел основание так говорить, потому что бумаги мои действительно были не в порядке и левая передняя шина «зила» спустила. Иванчев приказал мне ее подкачать. Я тут же сделал это и дал задний ход, чтобы выбраться со двора автобазы и поехать к суперфосфатному, где меня ждали мешки с удобрением.
Когда я поехал, бай Драго вскочил ко мне в кабину грузовика. Так я снова попал к нему в лапы. Он начал говорить мне о том, что нам надо бережнее обращаться с человеческим материалом, всегда держать руку на пульсе молодежи и никогда не позволять молодым попадать в сети чуждых нам элементов, которые только того и ждут. Я слушал его, но ничего не понимал. Заканчивая свою запутанную речь, он ухмыльнулся и доверительно сказал мне:
— Увивается один возле моей Виолетки. Надо посмотреть, что из этого выйдет. Может, и зятем мне станет…
Я понял, что речь идет о молодом Масларском, и спросил:
— Почему бы и нет?
— Злата его одобряет. Пора уже Виолетке!
— И я так думаю.
— И Злата так думает.
Мы проехали через главные ворота завода. Вахтерша широко распахнула огромные створки и по-военному отдала мне честь. С некоторого времени мы с ней сердечно здоровались. Она мне отдавала честь, а я ей так же отвечал. Бай Драго сказал мне, что она одинока, из родных у нее давно никого не осталось… Я поблагодарил бай Драго за сведения и нажал на клаксон, чтобы заглушить его болтовню, потому что другой возможности остановить этот поток слов у меня не было. Слова так и сыпались одно за другим у него с языка и утомляли меня безмерно.
Доехали мы до суперфосфатного, и рабочие сразу же стали грузить в машину бумажные мешки. Я стал им помогать, чтобы хоть как-то оторваться от бай Драго, но он оттащил меня в сторону и официальным тоном произнес, что приглашает меня завтра вечером на карпа и утку. Я его спросил, по какому такому случаю, а он многозначительно поднял палец:
— По особому!
После этого он наконец оставил меня и исчез среди корпусов завода.
У нас на автобазе от него все бегали, боясь его красноречия. Говорили даже, что, когда две бригады соревнуются, одна пытается спихнуть его другой. И успех той бригаде, которая сумеет от него избавиться, всегда обеспечен. Я его пока еще плохо знал и потому всегда внимательно слушал. Все выражали мне по этому поводу соболезнования. До каких пор мне будут соболезновать — неизвестно, но, по всей вероятности, достаточно долго. Пока что бай Драго каждое утро встречал меня на территории автобазы и регулярно информировал о том, какие события произошли в течение дня, пока я разъезжал в машине за городом.
Благодаря его словоохотливости у бай Драго очень большие связи. Например, с директором завода. Оба они были завзятыми рыболовами и ловили карпов в рыбопитомнике городского кооператива. В этот рыбопитомник мальков рыбы запустили несколько лет назад… Вместе с одним заместителем министра бай Драго ходил также охотиться на кабанов в государственный заповедник. Бай Драго учил его, как стрелять кабанов. По словам бай Драго, заместитель министра был способным учеником.
Бай Драго и его жена Злата сами родом из села, и городская жизнь им была не по душе. Директор завода, тоже из сельской местности, разрешил им разводить всякую домашнюю живность во дворе общежития. Там они и соорудили из кирпича летнюю печь, в которой Злата иногда зажаривала барашка и пекла домашний хлеб. Незаметно для себя я стал другом их семьи, потому что грузовик — удобное средство для завязывания дружбы. Я был желанным гостем в их чердачных апартаментах, и в любой момент бай Драго мог пригласить меня поохотиться на кабана.
Я сидел за рулем, полный дурных предчувствий. Не верилось, что моя встреча с бай Драго может принести мне несчастье, все-таки он просто добродушный болтун.
«Зил» быстро несся по главной заводской аллее, мимо цехов. Пульты, диаграммы, маленькие, как светлячки, огоньки… Моя вахтерша, как всегда, вытянулась у ворот и отдала мне честь. Это полненькая, смуглая, постаревшая, но еще бодрая женщина. Я ответил ей и улыбнулся, понимая, что нужно поддерживать в людях надежду. Это гуманно. Нельзя, чтобы человек жил на этой земле без надежды. Все, что я пережил сегодня ночью и утром, глупости. Они должны уйти из моего сердца. Хорошо стрелой лететь по шоссе, забыв о своих страданиях. Хорошо ловить добрые взгляды, которыми тебя провожают. Ты путешественник. Может быть, людям хочется отправиться вместе с тобой? Почему же ты проезжаешь мимо них?
Какие только мысли не волновали меня! Впереди меня ждал вечер с карпом и уткой. Может быть, я испытал еще не все радости?..
Машина неслась со скоростью около восьмидесяти километров. Для старенького «зила» это было неплохо. Мостовая дрожала под его огромными шинами. Ветер свистел вокруг кабины… Я провел плохую ночь, и надо было забыть ее. Запеть, закричать… И я затянул какой-то марш.