Сестра рассмеялась, отмахиваясь от моих слов.
— Он ненавидит каждого, кто отвлекает меня от его похотливых взглядов и не менее пошлых поползновений в мою кровать, что из-за детей случается все реже и реже.
— А тут еще я… — усмехнулась, представляя, сколько муж сестры приготовил для меня мысленных экзекуций. — Я вам искренне завидую, Гель. — С тяжелым вздохом. — Несмотря ни на что вы до сих пор любите друг друга, сохраняете чувства вопреки сумасшедшим будням и воспитанию мальчишек.
— Ты тоже найдешь такого человека, — попробовала утешить меня Ангелина, но я отрицательно покачала головой.
Если бы ты только знала, что я его уже нашла, а потом трусливо сбежала, чтобы никогда не узнать, был ли у нас шанс на продолжение отношений?!
Волна острого, почти невыносимого сожаления затопила меня с головой, но я знала, как спасаться от невзгод.
— Гель, если я пообещаю Игорю оставить ваш дом по возвращению, он возьмет меня к себе секретарем?
Сестра удивленно вытаращила глаза.
— Хочешь сменить профессию журналиста на офисного клерка?
— Хочу просто что-то изменить в своей жизни, начну с профессии.
— Конечно, устроит, — заулыбалась сестра, явно мечтая о том, как я обосновываюсь в родном городе неподалеку от семьи и сижу с племянниками всякий раз, как им с Игорем приспичит отдохнуть вдвоем.
— Тогда, следующим вопросом будет поиск жилья.
Обнимаю сестру за талию, и мы идем с ней в кафешку на набережной, чтобы привести меня в порядок и поделиться последними новостями и, как ни странно, впервые за несколько лет я чувствую себя по-настоящему счастливой.
История повторялась, я ощущала это так же явно, как то, что дышу. Элис сидела на крышке унитаза, сложив руки на груди, и хмурилась. Это была не та квартира, которую мы снимали с ней несколько лет вместе, это была ванная комната в небольшом деревянном доме на окраине коттеджного поселка, но ситуация не менялась.
Я сижу на краю ванной, Элис — на крышке унитаза. Я бьюсь в истерике, молча, подавляя рыдания. Она же пытается меня спасти, по-своему, что ни сколько не облегчает задачу ни мне, ни ей.
Чертов гребанный день!
Вода медленно сочилась из крана, но в отличие от моих слез, она была горячей, а соленые струйки холодили щеки и неприятно разъедали кожу.
Интересно, тогда я просто паниковала или тоже плакала? — пронеслась в голове незначительная мысль, потому что прошло не так много времени с того дня, когда я должна была ехать в аэропорт, но воспоминания будто размылись, стали нечеткими.
— Ну, же, Лика. Ты должна сказать это, произнести! Когда ты сделаешь это?
Голос Элис был грубым и жестким, что в данной ситуации никак не спасало. Я хотела бы, чтобы на ее месте был Дима, но он не стал сопровождать меня в туалет после очередного приступа тошноты.
Я не могла говорить. Не потому, что в горле до сих пор был мерзкий привкус содержимого моего желудка, не потому, что язык присох к небу и молил о капле влаги, которой тут было предостаточно. Нет! Я просто боялась признаться самой себе в том, что даже друзья и коллеги считали свершившемся фактом. Было так страшно посмотреть правде в глаза, что я предпочитала прятаться, объявив всем молчаливый бойкот.
— Никогда бы не подумала, что ты такая трусиха, — разочарованно бормочет Элис и встает, чтобы оставить меня одну. — Мы с Дмитрием ждем тебя на кухне, и советую приготовиться, разговор будет не из легких.