- Ну… ладно хоть не завтра, сынок, - мягко сказала она, а глаза у нее не то что смеялись, а прямо-таки хохотали.
И у Мишки все засаднило внутри, как бывает при крайней несправедливости. Все как-то перемешалось в этой дурацкой ругачке, и его никак не понимают. А объяснять у него уже не было сил. Сквозь спазмы начинающегося плача он только выдавил:
- Я… не хочу… чтоб ты… чтоб как… он… этот…
- Ну, погоди, погоди, погоди реветь. Ты, значит, договорился, что ли, с Флюрой заранее? Так?
Мишка только кивал. Обида за этот смех в глазах занозой сидела в горле. Он не верил еще, что мать поняла его. Да и разговор шел о том, что надо все-таки учиться, что и Флюра за взрослого дурака-второгодника все-таки не пойдет. Но рука матери так властно и тепло обняла его голову, что заноза таяла и таяла и почти растаяла совсем.
Вечер он даже провел за учебником арифметики. Обида иногда покалывала, но все реже и тише. А лежа в постели, он забыл о ней и позвал мать:
- Мам, а я сегодня калоши счастья нашел. Там, в одном месте.
- Ну? А чего же не принес? Счастье-то в доме - не лишняя табуретка.
- Ну… они сломанные, что ли, были. Флюрка хотела, чтобы сразу взрослыми стать и чтобы сразу поженились. И ничего не исполнилось, - рассказывал он игру.
«Эх, зря я опять про это!» - подумал он, задремывая, и снова его легонько кольнула обида.
- Да нет, - отозвалась мама. - Просто вам умные калоши попались. Сразу взрослыми! Чего ж тут хорошего? Поживи уж со мной, сынок.
- Ладно… мне и без калош с тобой хорошо, - пробормотал он, и глаза у него сами закрылись.
Он уже не видел склоненного над ним лица матери с блестящими и от этого такими молодыми глазами.
Если в дверь к Александру Клавдиевичу звонили, то это означало, что пришел неизвестно кто, но если раздавался глухой стук в нижнюю часть двери - значит, пришел Субботник.
Субботником прозывался его внук Андрейка, но не за то, что приходил он к деду по субботам, а за страшную, хотя и понятную в его возрасте энергию.
В прошлый приход, например, он успел нарисовать на бабушкиных выкройках танковый и воздушный бой, куда-то задевать дедовы очки, рассыпать в кухонном буфете банку с мукой, потому что ему померещились там мыши, и обстрелять с балкона неизвестного кота семенными помидорами деда. Все это - в двадцать минут.
Понятно, что жить с Субботником было интересно, но хлопотно, и родители с удовольствием отправляли его на выходные к старикам.
- А-а, наш Субботник пришел, - расплылся улыбкой дед, услышав знакомый стук.
Сегодня Субботник вошел в квартиру боком и тихо. Вскинув голову, он глянул на деда и прошел в комнату, которая по выходным предоставлялась ему. Там он остановился, как бы не зная, чем заняться, а наблюдательный дед заметил, что ухо у него напряженно торчит в сторону двери…
«Ага-а!» - сказал про себя дед и был прав.
За дверью кто-то по-мышиному завозился, зашикал, и наконец раздался звонок.
Дед раскрыл дверь и увидел сначала соседа по площадке.