Но промокашек из тетрадок ненадолго хватило.
И тогда Орька усовершенствовал боевые качества трубок. Однажды он принёс полный карман пшена.
И наши трубки заработали, как пулемёты.
Первые два урока класс был подавлен пшённым террором. Но после большой перемены ребята пришли в себя.
Нас били поодиночке.
Меня — Игорь Миронов, который после географии вычесал из своей роскошной шевелюры целую горсть пшена. Орьку — Владик Кощеев. Там было хуже — Владику пришлось раздеться в туалете до трусиков и вытряхивать пшено из всех швов одежды.
Вот такое придумывал Орька. Однако замечания почему-то рушились на обе наши головы. Причём первым всегда называли меня. Вероятно, потому, что моя фамилия стояла раньше Орькиной в классном журнале.
ВСЕ НАЧАЛОСЬ в субботу и опять же на речке.
Мы возвели грандиозную запруду. Таких, наверное, никто из ребят ещё не строил: в самом глубоком месте вода поднялась выше наших голов. Перекатываясь через верхние камни, она водопадно шумела, как на бьефах Днепрогэса. Когда вечером мы уходили домой, наши губы были даже не фиолетовыми, а синевато-чёрными. Нас обоих трясло. Чтобы разогреться, мы побежали по улице. Потом Орька повернул к себе, крикнув: «Завтра заскочу». Я продолжал бежать к дому. Но тело почему-то не разогревалось. Наоборот, меня трясло всё сильнее.
Не помогли ни горячий чай с малиной, ни два одеяла, в которые меня укутала мать.
Ночь тянулась жаркая, липкая.
Тело горело быстрым огнём, но в груди сидел лёд. Стулья, стол, окна растеклись противными серыми пятнами и водили вокруг меня хоровод. Утром я продолжал трястись. Белизна комнаты резала глаза. Меня мутило.
Мать отправилась за врачом.
Пока я лежал один, комната вдруг странно изменилась: в ней всё стало жёлтым — стены, книги на этажерке, одеяло. Потом на жёлтом стуле возле кровати возник жёлтый Орька. Он потрогал мой лоб ладонью.
— Трясёшься?
Мне не хотелось отвечать. Слова тоже были жёлтыми.
Я жалобно посмотрел на него.
— А я хотел с тобой в лес, — сказал он.
— В-в-в-лле-сс… — повторил я и закрыл глаза от слабости.
— Порядок, — сказал он. — Завтра заскочу.
Пришёл врач, присел у меня в ногах.
— Открой рот.