— Так, богини, это не справедливо, я в вашем мире всего третьи сутки, а вы меня обвиняете в том, что я до сих пор не заработал миллион золотых и не нагибают тут всех подряд? Я, в натуре, не толстовец, но и мне больше нравиться жить, а не играть!
— Какой ершистый мужчина! Прямо огонь, — промурлыкала Амате, закрывая книгу. Спера тоже сняла очередную петлю и отложила вязание, сняв старомодные очки:
— Клирик, мы не требуем от тебя слишком поспешных действий, но ты должен понимать, что, надеясь только на получение эмоционных пунктов, ты становишься полностью зависим в своём развитии от хозяев этого мира.
— Ого! А откуда…, хотя, вы же богини. Почему бы вам не знать особенности гостевого режима в этой вселенной? А что, существуют и альтернативные возможности прокачки?
— Эскул! Ты же сам видел шкалы прогресса магических умений, такие же есть и у ремёсел, навыков. Просто видимыми все они становятся только с 50 уровня. Там инициируется полный интерфейс. Хватит плыть по течению! — Фидем размахнулась и треснула меня клюкой по голове. В глазах вспыхнули искры, я невольно отшатнулся, и земля ушла из-под ног…
Проснулся я от того, что упал. А поскольку спал сидя, сильно затекла шея. И первые минуты, барахтаясь среди книг, не понимал, что происходит. Масло в лампе, которую я не погасил, за ночь закончилось и вокруг царила кромешная тьма. Как это бывает после быстрой побудки, организм захотел всего и сразу. Очень хотелось пить и, конечно, наоборот.
Отбросив идею искать кремень и кресало, я на ощупь пополз к выходу, пачкая руки в пыли. Перешёл в комнату гоблина. Здесь было заметно светлее. Гуггенхайм спал прямо в кресле, смешно открыв рот и оттопырив нижнюю губу, с которой стекала слюна на отворот сюртука.
Отчаявшись найти сортир в жилище алхимика, я пулей вылетел в туманное утро и юркнул в подворотню. Какое блаженство!
Вернувшись ко входу в землянку, я присел на деревянную колоду, которая валялась рядом с поломанной старой телегой. Достал из-за пазухи амулет и стал внимательно его осматривать. Как и раньше, на первый взгляд характеристика артефакта не изменилась.
Амулет Трёх Сестёр, редкий, не выпадает при смерти, невозможно украсть или подарить. Открывает ветвь в познании Магии Жизни.
Покрутил и так, и сяк. Огляделся, нет ли никого вокруг. Лизнул амулет. Н и ч е г о. Вдруг осенила, одна мысль достал склянку с +10 маны, вынул пробку и вылил эликсир на поверхность амулета. Всё содержимое впиталось до капельки и амулет ощутимо нагрелся. Так, пошло дело. Сколько у меня там маны?
Уровень маны Интеллект х 10 = 610 ед.
Руки с амулетом перед глазами и мысленно потянулся к синему столбику маны в интерфейсе и попытался совместить с центром артефакта. Получилось! Моя мана начала стремительно убывать, а артефакт даже засветился, немного обжигая мне руки. Над ним появилась шкала:
Заряд амулета Трёх Сестёр 620\10000
Вот это я понимаю, аккумулятор! Присмотрелся к своей полоске маны, она медленно заполнялась. Физически опустошение своего резерва не почувствовал. Это непорядок. Всё время контролировать в бою уровень маны — это отвлекает. Скорее бы пятидесятый, если мне сегодня не приснился кошмар и богини не соврали, то на нём откроется полный интерфейс, и, надеюсь, возможности его настройки.
Рядом со мной у поломанной телеги зашевелилась куча тряпья, затем в ней кто-то громко чихнул и на поверхности показалась вихрастая голова с чумазым веснушчатым лицом.
— Ты кто? — нагло вопросило оно меня, поковырявшись пальцем с обкусанным ногтем в левой ноздре.
— Конь в пальто. Здороваться не учили родители? — в свою очередь уставился я на собеседника.
Из кучи тряпья вылез, отряхнувшись, невысокий рыжеватый паренёк, одетый в бежевую, замызганную до неузнаваемости цвета, рубаху, кожаный жилет и замшевые коричневые панталоны. Мальчишка был полностью бос с не по росту большими ступнями, на которых сейчас смешно раскачивался, склонив голову на бок и прищурив глаз. Ник над ним был фиолетовый и гласил: Тиль Серебрушка, Вор.
— А у меня их отродясь не было! А тебе, дядя, чего здесь надо? Лавка Гуггенхайма так рано не открывается.
— Не так начали, — попытался смягчить я ситуацию, — я — Эскул, ученик мастера Гуггенхайма.
— Ха, свистишь, чё это старый пердун, решил на старости лет помощника взять? Да он за медяк удавится!