Робот вышел из стадии неподвижности только тогда, когда снизу донесся еще слышный вздох выключенного транспортера.
Энквен старательно вытер виниловой щеткой формулы со стены и медленно прошелся по комнате. Так он делал всегда, когда не мог найти логического решения какой-нибудь проблемы.
Стало вечереть, однако робот и в темноте видел, как днем. Лишь заслышав в коридоре знакомые энергичные шаги, он включил люминесцентную панель, и мягкий свет затопил комнату.
Павел Филиппович был в добром настроении: ведь ему - после ежевечерней беседы со своим подопечным - предстояло вечером свидание…
Энквен рассказал ему о навигационной задаче и спросил, правильно ли он решил ее.
- Остроумное решение, - похвалил его Паша. - Но откуда ты взял условие? Я, насколько помню, не давал тебе такой задачи, - добавил он, скользнув взглядом по стеллажам, набитым книгами и информблоками.
- Попутно пришлось решить, - произнес Энквен, уклоняясь от прямого ответа.
«У него уже появились свои тайны. Он взрослеет», - мысленно отметил Павел Филиппович. Он уже совсем собрался было уходить, но что-то в поведении Энквена насторожило его.
- Что еще? - спросил Паша.
- Есть вопрос.
- Говори.
- Ты знаешь Катю?
- Катю?.. Какую Катю?
- Новую лаборантку.
Паша почувствовал, что начинает краснеть, и метнул на робота подозрительный взгляд.
- А почему ты, собственно, спрашиваешь?
- Надо, - лаконично ответил Энквен.
- Ну, знаю.
- В таком случае, объясни мне, пожалуйста, воспитатель, что означает с ее стороны действие поцелуя?
Мучительная, до корней волос краска залила лицо юного вестибулярника. «Может, он стал ясновидящим?» - обожгла мысль.
- Я… я не знаю, - пробормотал он.
Робот вздрогнул. Впервые он слышал от человека эти слова.