Никольский объяснил.
— … И мы чуть-чуть этого гуся не разменяли. Понимаете, тут самим бы выскочить. Это не в поиске, когда знаешь дорогу назад, где фрицы и где наши, и знаешь, что выход тебе будут обеспечивать. Мы шли наобум, хорошо — нам помог местный Сусанин, так тут еще этот гусь! Но Кедров хотел его дотащить, и если бы не Кедров…
Ложка Пономарева замерла между котелком и ртом.
— Кедров?! Ты — Кедров?
— Да.
«Неужели?.. Нет. Не может быть! А если?.. — Пономарев продолжал есть. — Сейчас попробую, только надо как-то… Как сделать? Нет, не может быть! Не может быть, но и может быть! Почему не может быть? Почему? Я должен!» — сказал себе Пономарев.
Женька неожиданно приподнялся и как ни в чем не бывало подключился к ним:
— Кедров — герой. Ваш адъютант нас всех переписал — Женька на колене показал, как важно переписывал их адъютант: «Будете представлены к правительственным наградам!»
Никольский следил за Женькой смеющимися глазами, но Пономарева этот Женька сейчас раздражал.
— Все зависит от вас! — заявил Женька. — Но если для нас нет, то для Кедрова… Его даже старшина поздравил, вот именно, если бы не Кедров…
— Хватит! — крикнул Игорь. Женька было открыл рот, чтобы добавить еще что-то, но Игорь опять крикнул: — Хватит, тебе говорят!
Пономарев, доедая уху, старался припомнить лицо комдива Кедрова. Штаб дивизии, точно, стоял в Новограде, но ему не очень часто приходилось сталкиваться с комдивом. Дивизия была стрелковой, командир ее был старшим по званию и должности, но изредка — на учениях или еще где-нибудь — они встречались. Похож ли этот солдат на комдива, Пономарев не мог решить. Что-то казалось ему похожим, что-то в лице, но комдив был как-то глубже и тоньше, воспитанней, что ли, и в то же время тверже. У этого Кедрова глава были женственней, но, может, это просто было от мальчишки?
— Ты говоришь, отец твой был военным? Мать успела эвакуироваться?
— Успела. — Кедров отвел глаза. — Сейчас она в Калининской области.
Снова в кустах затрещало.
Пономарев посмотрел туда и потом опять на Кедрова. Кедров встал, и хотя чай в котелке вот-вот должен был закипеть и в костре было достаточно дров, ушел за сушняком.
— Кажется, Батраков, — сказал Никольский. — Николай! Держи левей! Еще один наш, — пояснил он.
«Если бы с отцом у него было по-другому, он хоть что-нибудь ответил. Почему он не ответил?»
— Да? — переспросил Пономарев Никольского. — Тоже выходил? — «Ведь я про мать потом спросил! Надо сделать так…»
Додумывая, Пономарев встретился взглядом с солдатом, который остановился перед ним… Это был Батраков.
Пономарев был потомственным рабочим. Его дед и отец работали на питерской судоверфи. В юности строил корабли и он, но, отслужив красноармейский срок, Пономарев не вернулся из армии, сделав жизнь армии своею жизнью. Он окончил школу младших командиров, потом курсы командного состава, получил батальон, потом полк, потом дивизию, готовился в академию и прошел в нее.
В академии он зубрил немецкий, одно время он брал и платные уроки, чтобы следить за «вероятным противником» не по выхолощенным переводным бюллетеням, а читая военные и не военные немецкие журналы.