— Пять минут восьмого. Мне доложили минут десять назад, без пяти семь. Труп нашли примерно без четверти семь. Как я понял, вас вызвали немедленно. Скажем, вы освидетельствовали его без десяти… Да, время сходится, почти секунда в секунду!
— Я не могу утверждать категорически, — сказал Хэйдок. — Время определяется примерно в этих границах.
— Неплохо, сэр, совсем недурно.
Я уже некоторое время пытался вставить слово.
— Кстати, часы у нас…
— Прошу прощенья, сэр, здесь я задаю вопросы, если мне что понадобится узнать. Времени в обрез. Я требую абсолютной тишины.
— Да, но я только хотел сказать…
— Абсолютной тишины! — повторил инспектор, буравя меня бешеным взглядом. Я решил исполнить его требование.
Он все еще шарил взглядом по столу.
— Зачем это он сюда уселся? — проворчал он. — Хотел записку оставить — эге! А это что такое?
Он с видом победителя поднял вверх листок бумаги. Слак был так доволен собой, что даже позволил нам приблизиться и взглянуть на листок из своих рук.
Это был лист моей писчей бумаги, и сверху стояло время: 6.20.
«Дорогой Клемент, — стояло в записке. — Простите, ждать больше не могу, но я обязан…»
Слово обрывалось росчерком, там, где перо сорвалось.
— Яснее ясного, — раздувшись от гордости, возвестил инспектор Слак. — Он усаживается, начинает писать, а убийца потихоньку проникает в окно, подкрадывается и стреляет. Ну, чего вы еще хотите?
— Я просто хотел сказать… — начал я.
— Будьте любезны, посторонитесь, сэр. Я хочу посмотреть, нет ли следов.
Он опустился на четвереньки и двинулся к открытому окну.
— Я считаю своим долгом заявить… — настойчиво продолжал я. Инспектор поднялся в полный рост. Он заговорил спокойно, но жестко.
— Этим мы займемся потом. Буду очень обязан, джентльмены, если вы освободите помещение. Прошу на выход, будьте так добры!
Мы позволили выставить себя из комнаты, как малых детей.
Казалось, прошли часы — а было всего четверть восьмого.