- Озорник, да и только, - скажет про него Пётр Иванович.
Помню, один раз сидели мы в саду, пили чай. Скворец тут же по столу разгуливал, ягоды с тарелки поклёвывал.
Пётр Иванович налил себе в блюдце чай, остудил, поднёс блюдце к губам; только хотел отхлебнуть, вдруг скворец: «Фр-р-р-р-р» - со стола и прямо ца краешек блюдца, будто на жёрдочку.
Блюдце - из рук, об стол и вдребезги. Чай по столу разлился, течёт. А скворцу хоть бы что. Сел на стол и хитро так на хозяина посматривает.
Пётр. Иванович рассердился.
- Ах ты озорник! - кричит. А скворец на него: «Азрник, азрник!» Тут, конечно, всякая злость у старика сразу прошла, сахарцу скворцу предлагает, радуется:
- Ишь ты, новое словечко выучил, да как чисто, как хорошо говорит!
Скворец сахаром полакомился, потом взлетел со стола на ближайшую яблоню и оттуда опять: «Азрник, азрник!» Видно, самому это слово понравилось. Раз пять подряд его повторил, всё чаще, чаще да вдруг затрещал, затрещал и запел, будто весной.
И так это хорошо получилось. Сидит среди зелёных ветвей, вечернее солнце его освещает, все перышки ему золотит, а он поёт, заливается.
Послушал его Пётр Иванович, вздохнул и говорит:
- Вот к чему он так растрещался, значит, скоро и лету конец.
- Почему конец? - не понял я.
- Потому что скворец всегда в конце лета в беспокойство приходит, чувствует, недолго ему в родном краю оставаться, настаёт пора в чужие края лететь. Вот он и волнуется, не знает уж, чем ему свою любовь к родным местам доказать. А чем птица эту любовь доказать может? Только песней.
Долго ещё распевал скворец, сидя на дереве, а мы сидели и слушали. Потом он наконец умолк. Начал охорашиваться, чистить перышки. И в саду стало очень тихо; только, не нарушая этой вечерней тишины, монотонно трещит в траве кузнечик.
- А стрижей уже не слыхать, первыми на юг подались, - неожиданно сказал Пётр Иванович.
И я вдруг понял - вот почему так тихо. Не слышно пронзительных визгов стрижей. Уже улетели.
Мне стало грустно. Жаль уходящего лета. Вспомнилось: ведь этой осенью уже в школу пойду.
«А-зр-ник, а-зр-ник!» - неожиданно громко закричал скворец.
- Верно, что озорник, - ответил ему Пётр Иванович.
Всё лето мы пользовались зеленью из собственного огорода, который ещё весной возделали своими руками. Перед обедом и перед ужином мы с Михалычем отправлялись туда, чтобы сорвать лучку или укропцу. Правда, зловредная тётка Дарья делала вид, что не замечает наших овощей, и ежедневно лук, укроп и всё прочее покупала на рынке.
- Зачем она это делает? - с возмущением спрашивал Михалыч маму. Покупает то, что у самих есть, только лишние деньги даром тратит.
- Наконец-то и ты о деньгах вспомнил, - улыбалась мама и спокойно добавляла: - Вся зелень на день стоит пятачок. А если Дарья начнёт её с вашего огорода для готовки брать, так в неделю там ничего не останется.