Михалыч пытается защищаться:
- Какой там свинушник! Вы, мадам, ничего не понимаете в наших мужских делах.
- Да что там еще понимать! Уходите сейчас же отсюда! Я Дарью пришлю пол подтереть.
Тётка Дарья - наша домашняя работница. Её я помню с тех пор, как помню себя. Все у нас в доме, даже мама и Михалыч, её побаивались за решительный, непреклонный характер. И вот она является в кабинет с огромной половой тряпкой.
- Ишь, набезобразничали! - сурово ворчит она. - Марш отсюда, а то вот я вас всех тряпкой!
- Сейчас, сейчас удалимся, - миролюбиво говорит Михалыч, пряча в ящик все наши доспехи.
И мы отступаем в другую комнату, оставляя поле сражения в руках грозного победителя.
По вечерам мы с Михалычем занимались не только разборкой, налаживанием рыболовных и охотничьих принадлежностей. Нередко вместо этого Михалыч доставал из шкафа какую-нибудь из своих любимых книжек и начинал читать нам вслух. Чаще всего Некрасова или Алексея Толстого. Из Некрасова Михалыч обычно читал «Крестьянских детей», «Коробейников», «Мороз, Красный нос» или «Псовую охоту».
Всё это мы с Серёжей давно уже знали наизусть, но каждый раз слушали с одинаковым удовольствием.
Из Толстого нам больше всего нравился «Садко».
Михалыч читал его так здорово, что прямо казалось, будто ты и сам находишься на дне океана в подводном тереме.
Начнёт, бывало, Михалыч читать о том, как водяной царь готовится к пляске:
И вдруг сам очень ловко станет пошевеливать усами и как-то особенно забавно приподнимать одну бровь. Выражение лица у него при этом получается такое задорное, весёлое, точно вот-вот притопнет ногой да и припустится в пляс…
Мы с Серёжей в таких местах от восхищения даже взвизгивали.
А как удивительно хорошо, как просто и задушевно Михалыч не читал, а прямо рассказывал нам стихи Некрасова:
Слушаешь и не можешь понять, что это - Некрасов так написал или Михалыч вспоминает что-то своё, что с ним самим когда-то случилось.
В такие вечера мы обычно долго засиживались в кабинете Михалыча. Придёт, бывало, мама, чтобы звать нас с Серёжей спать, придёт да и сама заслушается. А время бежит и бежит.
Вот уж часы в столовой бьют десять часов.
Мама будто очнётся:
- Что же это я делаю? Забыла, зачем пришла! Ну, дети, скорее, скорее умываться и спать!
Ох, как не хочется уходить в спальню, кажется, так бы всю ночь сидел и слушал.
Михалыч читал нам не только Некрасова и Толстого, но и других поэтов. Читал он и Лермонтова и Пушкина.