- Не было?
- Точно не было. У меня память знаете какая? Я не только за себя, я и за папу и за маму все помню. Как чего потеряют, так меня спрашивают.
…В это время у Игоря Откаленко сидел художник Зернов, невысокий, жилистый, загорелый человек в берете и толстой, спортивного покроя куртке. Он не спеша попыхивал трубкой и раскатисто басил:
- …Работы Ильюшки Глазунова там превосходные, знаете. А вот некоторые великие наши… не того, прямо скажем. Ну, и итальянец там один висит. Вид Петербурга. Но не тот вид, доложу. Жизнерадостный там Петербург, солнечный. Словом, не Достоевского Петербург. Я уж там говорил, менять собираются.
- В котором же часу вы там были?
- Часа эдак в четыре, не раньше.
- Личные вещи писателя видели? - осторожно спросил Откаленко.
- Непременно.
- Среди них портсигар кожаный не заметили?
- Портсигар? Чего не было, того не было. А в чем, собственно, дело?
- Украли его в тот день, - сказал Откаленко и нахмурился.
- Украли?! Ах, сволочи! Убивать! Только убивать! Найдете, а? - Зернов испытующе прищурился.
Взгляд у него был пристальный, цепкий, и Игорь нахмурился еще больше.
- Постараемся.
- Ну, ну. Если чем могу быть полезен - пожалуйста, располагайте, - и, усмехнувшись, неожиданно добавил: - Знаете, у вас интересное лицо. Голубые глаза, черные волосы - любопытный контраст. И линия подбородка. Не попозируете?
- Ну что вы… - улыбнулся Откаленко. - Тут спать некогда, а вы…
- Нет, серьезно, - тряхнул головой Зернов. - Я непременно выставлю ваш портрет.
Откаленко нахмурился.
- Только этого мне не хватало.
…Вечером подводили итоги. До того никто из сотрудников не мог знать, впустую ведет он работу или нет. Только суммировав данные из всех бесед, проведенных за день, можно было надеяться выявить… не преступника, конечно, - об этом никто и не мечтал, а какую-нибудь зацепку, какую-нибудь хотя бы мельчайшую деталь.
- Ну, давайте начинать, - сказал Цветков, - время позднее. Сделаем так. Каждый назовет фамилию, с кем беседовал, время, когда тот был в музее, и видел или не видел тот портсигар. А я буду записывать, - он покосился на Виталия. - И без всякой там лирики чтобы. Время, говорю, позднее.
Цветков выглядел непривычно озабоченным. Хотя обычно мало что можно было прочесть на его широком, грубоватом лице.