— Молох — абсурдность ситуации убивала. — Меня зовут Молох.
Я не сразу заметил, как голубой дисплей загорелся и на нём высветились буквы. Ха-ха, вот что значит не иметь опыта общения с роботами. Надпись гласила: «РОББИ».
— Кто ты, Робби?
Ответ не заставил ждать: «АВТОМАТИЧЕСКОЕ УСТРОЙСТВО, НАДЕЛЁННОЕ ИСКУССТВЕННЫМ ИНТЕЛЛЕКТОМ».
— Но кто тебя создал? Да и как ты тут вообще оказался?
«МЕНЯ СОЗДАЛИ ЛЕМУРЫ ДЛЯ ОХРАНЫ ГРАНИЦ. Я — ПОЛИЦЕЙСКИЙ».
— Стоп, стоп! Какие ещё лемуры? Они живут под Куполом?
«ОТВЕТ ОТРИЦАТЕЛЬНЫЙ. ЛЕМУРЫ — АССИМИЛИРОВАВШИЕ ВЕГАНЫ И ЛЮДИ. ВЫСШАЯ РАСА. ПРОЖИВАЮТ НА ТЕРРИТОРИИ ЛИГОВСКОГО ПРОСПЕКТА. В МОЮ ДИРЕКТИВУ ВХОДИТ ОХРАНА ДОСТОЕВСКОЙ И ЛИГОВСКОГО…»
— Это понятно — набрался я храбрости перебить робота с довольно оригинальным именем. — Но позволь, почему никто не слышал об этих лемурах?
«ЗАКРЫТАЯ ИНФОРМАЦИЯ».
— Допустим. Как ты забрёл на Владимирскую?
«УГРОЗА ПРОНИКНОВЕНИЯ КАННИБАЛОВ. ДВОЕ ЗАСЕЛИ НА СТАНЦИИ».
Меня аж всего передёрнуло. Я стал озираться по сторонам в надежде уловить хотя бы краем глаза одного из жмуриков. Но, похоже, мы были одни. Что творилось в червоточине тоннеля, зрение физически не позволяло увидеть. Тем не менее, я решил выкроить минут пятнадцать для робота, выслушивая (вычитывая) его историю. А сам сел на перрон с ломтиком хлеба в одной руке и бутылкой воды в другой.
Лемуры появились в подземке через год после Катастрофы, когда Веганы решили проверить, что происходит на соседней им станции. Так и появилась «высшая раса». Как я понял, с виду они ничем не отличались от людей, только вымахали под два с кепкой метра в высоту. Поскольку Лиговский проспект — односводчатая станция, то проблем в быту у лемуров не возникало. «СТАНЦИЯ ПО ОБРАЗУ СВОЕМУ ИМИТИРУЕТ ОБУХОВО», — прочитал я на мониторе у Робби, а сам подумал, что не только Обухово, но и Политех с Площадью Мужества. Лемуры не ведут войн, они, как коммунисты, обособлены. Только вот два отличия: 1) великаны состоят в дружеских отношениях с Веганом; 2) о них почему-то никто не знает, кроме самой Империи, разумеется.
На Достоевской обитают цыгане, которые никому в метрополитене не досаждают. Ни людям, добирающимся до Техноложки на учёбу, ни лемурам. Знаю, на Петроградской жили цыгане, но, чует моё сердце, бордюрщики тех под корню уничтожили, как когда-то пытался истребить цыганский народ главный враг давних — Гитлер. Я хотел было взглянуть на цыган, но понял, что зря потеряю время, да и нужды в этом особой не составляло.
«КТО ДОБИРАЕТСЯ ДО ТЕХНОЛОГИЧЕСКОГО ИНСТИТУТА?», — в первые раз задал вопрос, к тому же внезапный, робот-полицейский.
— Студенты. Учёные.
«ОТВЕТ ОТРИЦАТЕЛЬНЫЙ. НА ТЕХНОЛОЖКУ ДОБИРАЮТСЯ ЧЕРЕЗ ВТОРУЮ ВЕТКУ ИЛИ ЧЕРЕЗ ГОРОД».
— Робби, ты что-то путаешь. Хочешь сказать, что через Владимирскую никто не ходит?
«УТВЕРДИТЕЛЬНО. ПОСЛЕДНИЕ ПОСЕТИТЕЛИ ДО ТЕБЯ БЫЛИ СЕГОДНЯ — ПЯТЬ ЧЕЛОВЕК. ДВОЕ РАНЕНЫХ — ОДИН СКОРО УМРЁТ („Жаль Егора“, — подумал я в этот момент). ДО НИХ Я ВИДЕЛ ЖИВЫХ ТРИ ГОДА НАЗАД».
Вот тебе и приехали. Выходит, меня снова отправили на верную погибель, бросив на этот раз к Минотавру. И неужто москали ничего не заподозрили, если они вообще к этому не причастны? Хотя, по-моему, они меня как раз и пытались запутать. На мой вопрос о Минотавре, Робби ответил, что жил некогда в здешних краях человек, переживший ядерный удар. Радиация его впоследствии уродовала, превратив в подобие Джозефа Меррика, жившем в Лондоне ещё при Джеке Потрошителе. Я понятия не имел, кто такой Меррик и Джек. Последний, судя по прозвищу, держал свиную лавку и был мясником, потроша туши. Как рабочий с Политеха. Но это моё мнение. Что касается Минотавра, то он лишь издали напоминал человека, а на деле — существо, бродящее по лабиринту тоннелей в поисках пищи. Оттого уже три года никто не ходит через станцию. «СОН РАЗУМА РОЖДАЕТ ЧУДОВИЩ. РАДИАЦИЯ — СОН ДЛИНОЮ В ВЕЧНОСТЬ», — подытожил искусственный разум.
— Неужели причина пустующих станций в одном только монстре?