В Сенате вначале заинтересовались только первым предложением, но затем обратили внимание и на второе. Поскольку Беринг уже бывал в Охотске, решено было поручить ему управление краем и попутные поиски новых земель. Впоследствии Сенат и Адмиралтейств-коллегия убедились, что управлять краем и совершать плавание одновременно — задача Невыполнимая, и управителем края был назначен Скорняков-Писарев.
Обычно инициативу в организации Великой северной экспедиции целиком приписывают Берингу. Это неточно. Во-первых, он писал свои предложения по прямому указанию Сената. Во-вторых, идея исследования северного и восточного побережий России с целью описания и проведывания пути в Индию и Китай высказывалась спальником Салтыковым в его предложениях Петру Первому; Беринг в этом не оригинален. Но все-таки, составляя свои предложения, он воскресил эту идею, а потом в меру своих сил осуществил ее. Этого достаточно, чтобы имя Беринга навсегда осталось вписанным в летопись отечественной и мировой науки. Но рядом с ним, а частью и впереди него должны быть вписаны другие имена — забытые или полузабытые. Перед отправкой в новую экспедицию Витус Беринг просил, чтобы ему присвоили чин шаутбенахта, то есть контр-адмирала, но ему отказали. Чириков за это время был повышен в чине дважды, причем «не по старшинству; а по знанию и достоинству».
Теперь на некоторое время оставим Беринга.
Через год после того, как участники Первой Камчатской, экспедиции покинули столицу, в 1726 году, в Петербург прибыл некто Афанасий Шестаков, казачий голова из Якутска, и представил правительству карту, на которой против северо-восточной оконечности материка Азия была нанесена суша под названием Большая Земля, то есть Америка. В те дни, когда Беринг только подъезжал к Охотску, Афанасий Шестаков, совершенно уверенный в существовании Большой Земли и в том, что она недалеко от Азии, взялся покорить и северо-восток Азии, и Америку. В Петербурге Шестакову поверили, и под его начальством была снаряжена огромная экспедиция, насчитывавшая более четырехсот человек. Осенью 1729 года Шестаков, прибыл в Охотск и застал там оставшегося не у дел после отъезда Беринга архангельского морехода Кондратия Мошкова. Поскольку Кондратий Мошков плавал с Берингом и видел северо-восточную оконечность Азии своими глазами, Шестаков взял его в экспедицию. Весной следующего года, уже находясь где-то в районе Пенжинской губы, Шестаков приказал отправить корабль к берегам Большой Земли. А через три дня энергичный казак погиб в сражении с чукчами. После Шестакова командование принял капитан Дмитрий Павлуцкий. Осенью он послал в плавание два судна. Одно из них разбилось у берегов Камчатки. Судьба второго сложилась иначе. Вел его подштурман Иван Федоров, вместе с ним в качестве помощника плыл геодезист Михаил Гвоздев, а матросом — наш старый знакомец неутомимый мореход Кондратий Мошков, человек, биографией которого следовало бы поинтересоваться нашим историкам. Летом 1732 года, когда Беринг готовился отправиться из Петербурга во вторую экспедицию, Иван Федоров достиг восточных берегов Чукотки, а через некоторое время открыл Северо-западную часть Америки — полуостров Аляску. Таким образом, первыми мореплавателями, достигшими северо-западных берегов Америки и собственными глазами увидевшими как западные, так и восточные берега пролива, названного в честь Витуса Беринга, были Федоров, Гвоздев, Мошков и их товарищи. Одно время острова, расположенные в Беринговом проливе, называли островами Гвоздева (Федоров умер, а Гвоздев сообщил о плавании). Но теперь даже, этот легкий след стерт с географических карт равнодушными руками: если вы посмотрите на карту Берингова пролива, то убедитесь, что острова Гвоздева ныне называются островами Диомида. Люди, сделавшие то, на что не осмелился Беринг, забыты…
Указ об организации Второй Камчатской экспедиции был издан 17 апреля 1732 года, но из Петербурга участники экспедиции выехали лишь в феврале 1733 года. Вся экспедиция с возвращением в Петербург была рассчитана на шесть лет (первая продолжалась пять лет). В октябре 1734 года Беринг приехал в Якутск. Чириков в это время руководил передвижением огромного обоза, Шпанберг отправился в Охотск строить суда.
В Якутске капитан-командор обосновался прочно. Нельзя преуменьшать стоявшие перед ним трудности, например, по снаряжению северных отрядов. Но видимо, Берингу и не очень хотелось ехать дальше. Адмиралтейств-коллегии пришлось приложить колоссальные усилия, чтобы убедить Витуса Беринга выехать из Якутска. Историограф Соколов свидетельствует, что Адмиралтейств-коллегия, всячески выгораживая Беринга перед Сенатом, ибо он вел себя так, что экспедицию вот-вот могли прикрыть, «посылала ему подтверждение за подтверждением поспешать походом, выговор за выговором за медленность и нераспорядительность, стращала ответственностью, угрожала взысканием, приводила в пример разжалованных за нерадение лейтенантов Муравьева и Павлова, даже лишила его (в 1737 году) прибавочного жалования «за неприсылку в Коллегию надлежащих ответов и за нескорое отправление в надлежащий путь». Сенат приказал «крепчайше исследовать» о неисполнении порученного Берингу и Шпанбергу».
Лишь эти крайние меры побудили наконец капитан-командора летом 1737 года перебраться в Охотск, где уже хлопотали Чириков и Шпанберг.
А в 1738 году, по истечении шестилетнего срока, Кабинет императрицы поставил вопрос о прекращении экспедиции. Нельзя не согласиться с логичностью этого шага: а) срок, назначенный для выполнения, истек, б) расходы составили 300 000 рублей — сумму колоссальную по тому времени, в) а экспедиция даже не приступила к выполнению основного задания. К счастью, экспедицию все-таки решено было продолжать, потому что Адмиралтейств-коллегию возглавляли воспитанники Петра, подлинные ревнители морского дела.
Несмотря на долгое пребывание в Якутске, Беринг покинул его, так и не завершив организацию экспедиции, и это отрицательно сказалось на положении в Охотске: люди голодали, суда строились на редкость медленно. Работы осложнились сквернейшими отношениями между сибирскими властями и участниками экспедиции, во-первых, и между самими участниками экспедиции, во-вторых. Все это проистекало главным образом потому, что Беринг не пользовался авторитетом. Вообще же большего количества кляуз, доносов, сплетен, жалоб, грязи, чем во Второй Камчатской экспедиции, трудно себе представить. Соколов с горечью констатирует, что «сцены происходили постыдные». Но тот же Соколов пишет: «Весьма замечательно, что в кляузных делах этой экспедиции, которой все члены перессорились между собой и чернили друг друга в доносах, имя Чирикова остается почти неприкосновенным; мы не нашли на него ни одной жалобы…»
Но Алексей Чириков, определенно один из самых честных и принципиальных участников экспедиции, был поставлен в такие условия, что почти не мог проявить инициативу. В 1738 году Чириков подал прошение об увольнении из экспедиции. «Понеже я, премилостивый государь, — писал он графу Головину, — обращаюсь в ней (в экспедиции. — И.3.) истинно без пользы, понеже предложения мои к господину капитану-командору о экспедичном исправлении от него за благо не приемлются, токмо он, господин командир, за оные на меня злобствует».
Три года просидел Беринг в Охотске. В мае 1740 года Адмиралтейств-коллегия направила ему полное глубокой иронии и вместе с тем раздражения послание: «Из полученных Коллегиею рапортов усмотрено только одно, что леса заготовляются, суда строются и паруса шьются. А к которому времени будут готовы и в надлежащий путь отправится, о том не показано. Из чего Коллегия иначе рассуждать не может, что оное чинится через не малое время от неприлежного старания к скорому по инструкции исполнению; и потому что лесам давно надлежало быть приготовленным, и судам построенным, и парусам сшитым, а не так, как в оном (то есть Беринга. — И.3.) рапорте объявлено: для шитья тех парусов и дела такелажа строются избы…» Беринг порой прибегал к хитростям, шитым белыми нитками: по малейшему поводу он вступал в переписку с Петербургом, а от запроса до ответа проходило погоду.
В Петербурге эту хитрость, разумеется, раскусили. В том же послании Берингу предлагается «в путь свой отправляться без всякого замедления, не утруждая, яко излишними, без всякого действия, переписками и не ожидая впредь подтвердительных указов, понеже о том многими чрез всю его тамо бытность указами наикрепчайше подтверждено…».
В это же время Алексей Чириков предложил Берингу, чтобы тот отпустил его одного на небольшой бригантине «Михаил» в плавание к берегам Америки. Чириков обещал вернуться к осени в Охотск, но Беринг остался верен себе: он сослался на инструкцию, в которой подобное плавание не было предусмотрено, и отказал Чирикову. Так сорвалось смелое плавание, наверняка вписавшее бы славную страницу в историю географических открытий.
В сентябре 1740 года из Охотска наконец вышли в море два пакетбота — «Св. Петр» (им командовал Беринг) и «Св. Павел» (им командовал Чириков). Однако путь они держали не к берегам Америки, а на Камчатку — экспедиция перебиралась на новую базу, в Авачинскую губу, одну из лучших гаваней мира. Там еще летом штурман Иван Елагин, описывавший берега Камчатки, построил пять жилых домов, казармы и амбары, основав, таким образом, новое поселение, в наше время превратившееся в крупнейший город и порт Камчатки — Петропавловск. 27 сентября в Авачинскую губу Прибыл на «Св. Павле» Чириков, а 6 октября добрался Беринг, хотя его судно было лучше по мореходным качествам.
Л. С. Берг почему-то полагает, что именно день приезда Беринга следует считать днем основания города Петропавловска, названного в честь кораблей экспедиции. Однако почему Л. С. Берг так считает, понять трудно: ведь Беринг прибыл в губу, описанную, а вероятно, и открытую штурманом Елагиным, и в основанное Елагиным поселение. Очевидно, что Петропавловск заложили в те дни, когда строили там дома, а не тогда, когда с опозданием после Чирикова прибыл туда Беринг.
Весной 1741 года Беринг собрал консилиум для того, чтобы решить, куда направить корабли — прямо на восток, к берегам Америки, или же на юго-восток, к фантастической Земле Гама, которую астроном Хозеф Делиль нанес на карту, выданную Берингу в Петербурге. На этой карте вообще не было земли к востоку от Камчатки. Вопреки своему собственному убеждению Беринг подчинился мнению астронома Дела Кройера, брата составителя карты. Решено было искать Землю Гамы.
Это было первым шагом капитан-командора на пути к гибели.
4 июня 1741 года «Св. Петр» и «Св. Павел» вышли в море. Впереди, как и полагается начальнику экспедиции, плыл Витус Беринг, за ним — Алексеи Чириков, Уже на следующий день «Св. Петр» уклонился от намеченного курса к югу, заворачивая в бескрайние просторы Тихою океана. Чириков вынужден был догнать капитан-командора и указать ему на ошибку. Беринг обиделся и не пожелал объясняться. Но 6 июня не очень-то уверенный в себе капитан-командор приказал — «Св. Павлу» под командованием Чирикова выйти вперед. Таким образом, «Св. Павел» фактически превратился во флагманское судно, а Чириков — в главное действующее лицо.
Через шесть дней Беринг предложил прекратить поиски Земли Гама и взять курс на Америку. Чириков согласился с ним. 20 июня суда потеряли друг друга из виду. Чириков направил свой пакетбот к берегам неведомого материка, твердо и уверенно прокладывая курс.
Совершенно иначе повел себя Беринг. Оставшись один, он испугался, что действия его все-таки не соответствуют букве инструкции, и снова повернул на юг; потом он опять повел пакетбот на восток, но часто и необоснованно менял курсы; в конце концов он изменил юго-восточный курс на северо-западный.
Так было сделано еще несколько шагов на пути к гибели.
Историограф Соколов пишет: «Таким образом, направляя курсами нерешительно, кружа путем и еще замедляя плавание несвоевременными предосторожностями, после полуторамесячного, впрочем благополучного, плавания, около полудня 16 июля… наконец увидели на севере высокую сопку и высокие хребты гор, покрытые снегом. Это была гора, названная потом именем Св. Ильи, одна из высочайших на Американском континенте».