Накануне войны, летом 1914 г., Распутин получил удар ножом в живот от женщины, которую, представляясь святым, грубо совратил. С этими делами «старец» поспевал повсюду денно и нощно.
Распутин проявил звериную живучесть и поднялся на ноги в считанные недели, дабы снова совращать, брать, давить… Количество женщин, на которых пала его «благодать», росло неудержимо.
Любовные успехи умножала его несомненная гипнотическая способность, в некотором роде даже ясновидение. Во всяком случае, на людей с определенным состоянием психики он оказывал подавляющее воздействие. Это распространялось преимущественно на женщин, но юная жена Юсупова к числу их не относилась. Заговорщики использовали ее как приваду. Любовная страсть привела «старца» к месту гибели…
Убийство осквернителя трона, однако, не спасло монархию.
Для семьи царя гибель «старца», этого более чем близкого для нее человека, — прежде всего утрата духовной опоры. В семье царя Распутину верили, точнее — в него верили. Для августейшей семьи, искренне и чрезвычайно религиозной, Распутин представлялся Божьим человеком, непостижимой величиной, устами Божьими. Неуемная эротомания «святого старца», ресторанные кутежи, ночные дебоши, хвастовство и все прочее, на что неоднократно пытались «открыть глаза» императору, — все стушевывалось перед этим, самым главным: Божий человек, Пророк.
А как иначе? Ведь это он, Распутин, заговаривает кровь у больного гемофилией наследника, останавливая кровотечение, перед которым беспомощны лучшие врачи Европы. Для матери и отца, которые обожают своего мальчика, этого уже достаточно. А если добавить и несомненную гипнотическую силу Распутина (мало кто знает, что Николай Второй брал сеансы укрепления воли у врачей-гипнологов), его крестьянское чутье на суть многих событий, в том числе и ненужность мировой войны для народа (и это еще до ее начала), то уже и этого им предостаточно для поклонения и веры. И жизнь мальчика — наследника российского престола — в значительной мере в руках святого человека — Распутина…
Августейшей Александре Федоровне сообщали о художествах «старца» (кое-какие сведения прорывались), но она верила в его святость и подобные сообщения относила к зависти и козням сатаны, сиречь желанию загубить» Друга.
Незадолго до гибели «старца» государь император принимал Родзянко. Председатель Государственной думы постарался как можно более сжато и точно передать все опасное, даже страшное, что связано с именем Распутина для династии.
— Напрасно вы так думаете, — ответил государь император. — Григорий Ефимович хороший, простой религиозный русский человек. В минуты сомнений и душевной тревоги я люблю с ним беседовать, и после такой беседы мне всегда на душе делается легко и покойно.
Государь император мог бы рассказать, как в начале 1916 г. он вынужден был вернуться с наследником Алексеем с полпути в Могилев: у сына открылось кровотечение из носа. Профессор Федоров, хирург Деревенко оказались бессильны. А Григорий пошептался с Алексеем, подержал руку на его голове. В несколько минут сын выздоровел…
И тут жестокое убийство!
Николай Второй срочно покидает Могилев. Вообще царствующий монарх, как никто из Романовых (разве лишь Александр Первый), склонен к поездкам и путешествиям. Так, за три года (с 24 декабря 1913 г.) он проехал свыше ста тысяч верст!
19 декабря император уже в Петрограде. Но не только потеря близкого человека срывает его с места. Участие великого князя Дмитрия Павловича в убийстве Распутина оживляет все прежние подозрения в династической интриге членов царствующего дома. Кстати, этого заговора великих князей пуще революции страшилась императрица Александра Федоровна, — заговора… и Думы с Керенским и Родзянко. Всю крамолу для нее заключали эти два понятия. Какие же ненавистные! Неисповедимы пути Господни!
Большевик А. Г. Шляпников вспоминал декабрь 1916 — февраль 1917 г. — самый канун революции:
«…Радуйся, темных сил насладителю (он приводит в воспоминаниях заключительный абзац памфлета писателя Амфитеатрова. — Ю. В.), радуйся, немцев оплот и прибежище верное, радуйся, сатанино вместилище скверное. Радуйся, Григорий, распутниче великий!»
Немало ходило по рукам фотографий Распутина с поклонницами… Все это, взятое вместе, говорило о грандиозном сдвиге в сознании «верноподданных».
Это явление было свойственно не только Питеру, но и многим другим городам России. Так, объезжая некоторые пункты, например Москву, Нижний и т. п., я встречал ту же самую картину… Нелегальных листовок, прокламаций уже не боялись, а искали, просили и читали с интересом и доверием. Ненависть к правительству проникала в самые низы… Убийство Распутина демонстрировало разложение двора, распад царствовавшей камарильи. Гибель монархии становилась неизбежной и недалекой…»
По этим воспоминаниям, опубликованным частью в 1920-м, частью — 1922 г., можно судить и о плодах партийной работы, ее воздействии на народные массы. Войну, правительство, царя («Николашку»), «буржуев», генералов, помещиков ненавидели. Этой ненависти еще предстояло вознестись всесметающим валом, но для этого в России должен был появиться Ленин.
За два месяца до Февральской революции генерал-лейтенант А. М. Крымов в частном отчете депутатам Думы о положении на фронте заявит:
«Настроение в армии такое, что все с радостью будут приветствовать известие о перевороте. Переворот неизбежен, и это на фронте чувствуют… Время терять нельзя…»
Время терять нельзя… Но только один человек в мире в полной мере осознает, что это такое, и сумеет из этого извлечь выгоду.
В начале января семнадцатого великая княгиня Мария Павловна (мать великого князя Кирилла Владимировича — будущего претендента на российский престол в эмиграции) пригласит председателя Государственной думы последнего, четвертого созыва Михаила Владимировича Родзянко. После сетований на опасность внутренней обстановки, бездарность правительства она вдруг обмолвится: