– Разумеется. Я плохо соображаю.
Карла увидела, как Онесто поднял глаза, оторвавшись от своих бумаг. Мало того, что он шесть дней терпел этот раздражающий свет, так теперь ему еще и приходилось выслушивать, как они вдвоем неуклюже пытаются объяснить безрезультатность своего эксперимента.
– Извини, если мы тебе мешаем, – сказала она.
– Вы мне не мешаете, – сказал в ответ Онесто. – Но честно говоря, последние две склянки работа у меня как-то не клеится.
– Почему же?
– Кое-что в твоей теории вызывает у меня недоумение, – ответил он, – и чем дольше я смотрю, как недоумеваете вы сами, тем больше мне хочется нарушить молчание. Так что если это не будет слишком нетактичным с моей стороны, я надеюсь, ты позволишь мне высказать свое мнение.
– Разумеется, – сказала Карла.
Онесто подошел ближе.
– Нерео исходил из того, что частица, которую она назвал светородом, является источником светового поля Ялды. Если я правильно тебя понял, то теперь ты утверждаешь существование совершенно новой частицы, играющей принципиально иную роль: она движется вместе с волнами в самом поле и служит переносчиком их энергии.
Карла обернулась к Патриции; право формулировать и защищать эту теорию принадлежало ей.
– Все верно, – сказала Патриция.
– Тогда почему бы не довести эту закономерность до логического завершения? – предложил Онесто. – Если у тебя есть основания полагать, что световое поле способно проявляться в виде частицы, то почему частица Нерео должна вести себя иначе? Разве светороду не должна соответствовать своя собственная волна?
Патриция выглядела растерянной, поэтому Карла пришла ей на помощь.
– Такая симметрия выглядела бы весьма заманчиво, – сказала она. – Каждой волне соответствует частица; каждой частице соответствует волна. Но мне кажется, что это усложняет теорию без особой на то необходимости. Не имея никаких фактов, подтверждающих существование «светородного поля», сложно представить, какую пользу могло бы принести его включение в теорию.
Онесто вежливо склонил голову.
– Спасибо, что выслушали. Теперь я оставлю вас в покое.
Он был на полпути к своему столу, когда Патриция спросила: «Вы предлагаете нам считать светород стоячей волной?»
Онесто обернулся.
– Я не имел в виду что-то настолько конкретное, – признался он. – Просто мне кажется странным, что представления об этих частицах так сильно отличаются.
Его слова пошатнули уверенность Патриции, но она все же решила проявить настойчивость.
– Предположим, что светород подчиняется тем же правилам, что и фотон, – сказала она. – У него есть собственные волны – и их частота, так же, как и частота световых волны, пропорциональна энергии частицы.
– Допустим, – сказала Карла. – Но…