Она попросила Ромоло отойти в сторону, после чего сама заглянула в окуляр и попыталась заблокировать каждый из лучей по очереди. После опускания любого из двух затворов красноватое свечение исчезало. Вывод в таком случае напрашивался сам собой: нечто, переходящее с поверхности зеркалита в вакуум под действием инфракрасного света, рассеивало видимый свет в пределах небольшого угла – в процессе отдавая предпочтение красному цвету.
В соответствии с прогнозом выраженность светородного рассеяния должна была увеличиваться в красной части спектра, однако малая величина угла не имела никакого смысла. Возможно, зеркалит испускал тончайшую пыль, обладающую достаточной реакционной способностью, чтобы поглощаться стенками контейнера сразу же после отключения инфракрасного света. Если частички этой пыли были прозрачны, они могли отклонять часть света от линии светового луча.
Карла поделилась своей догадкой со студентами, а затем передвинула окуляр по дуге почти на половину оборота, надеясь увидеть некое обратно рассеянное излучение, отраженное частицами пыли. Но там ничего не было. Она вернулась к свету, обнаруженному Ромоло; по мере того, как она еще больше приближала окуляр к оси луча, красный оттенок становился менее выраженным, в то время как общая яркость немного увеличивалась.
Впрочем, количественно оценить изменения в этой сложной смеси различных цветов было непросто. Карла попросила Патрицию снова зажечь огневитовую лампу.
– Я не знаю, что именно мы здесь наблюдаем, – призналась она, – но я думаю, что изучать это явление будет проще, если мы попробуем рассеивать цвета по отдельности.
Следуя ее указаниям, Палладио и Дина установили на пути видимого луча призму и паз с фильтром для выбора цвета.
– Давайте начнем с зеленого, – предложила Карла.
Когда мастерская снова погрузилась во тьму, Карла нагнулась и заглянула в окуляр. Она оставила его в положении, при котором рассеяние наблюдалось в первый раз – настолько далеко от оси, насколько это было возможно при условии сохранения видимости. Ее глазам потребовался почти целый мах, чтобы достаточно хорошо приспособиться к темноте и различить слабое свечение, при том что большая часть луча теперь была заблокирована; тем не менее, свечение никуда не исчезло.
И оно было красным. Чистого красного цвета. Зеленый свет, проходящий сквозь контейнер, рассеивался – и в процессе становился красным.
Карла ощутила полнейшую растерянность. Если природа решила намеренно ее подразнить – чтобы раз и навсегда доказать ее студентам, что их преподаватель оптики ничего не знает о свете – то, без сомнения, избрала лучшую тактику из возможных.
Она успокоилась. Каким-то неведомым образом в этом удастся найти смысл; ей нужно всего лишь проявить терпение.
– Кто хорошо видит при слабом освещении? – спросила она. Мгновение спустя Евлалия ответила: «Если это чем-то поможет, то я не так давно отдежурила несколько смен в пожарной охране».
– То, что надо.
Карла уступила Евлалии место у окуляра.
– Что ты видишь? – спросила она.
– Красный свет, – подтвердила Евлалия.
Карла нащупала рычаг, управляющий затвором видимого луча и закрыла его примерно наполовину.
– А теперь?
Одну или две паузы Евлалия сохраняла молчание.
– Красный свет, только более тусклый.
– А цвет чем-то отличается?
– Насколько я могу судить, нет.