Пока они спускались вдоль оси цилиндрического зала, Тамара наблюдала за работой окружавших их коллег Иво. Большинство из них были пристегнуты к своим рабочим местам, неподвижно закрепленным на стене или возились с разными крутящимися или вибрирующими приспособлениями, но один восьмирукий химик, беззаботно паря в воздухе, извлекал из висящей перед ним невесомой кучи пузырьки с реагентами и смешивал их содержимое с головокружительной быстротой, которую Тамаре осталвалось лишь посчитать неотъемлемой составляющей всего процесса. Когда он заметил ее своим задним зрением, Тамара быстро отвела взгляд, испугавшись, что может его отвлечь и в итоге превратить весь зал в пылающий ад.
Иво перешел на поперечную веревку, по которой они добрались до его рабочего места, где он накинул на себя страховочный ремень. К верхней части стола был прикреплен светонепроницаемый ящик; он распахнул крышку, чтобы Тамара, которая по-прежнему висела на поперечной веревке, смогла изучить содержимое.
– Внутри находится самая обыкновенная лампа, – объяснил он, указывая на твердолитовый корпус сферической формы. – Линзы, призма… в общем, стандартные приспособления. – Иво извлек из разъема призму и передал ее для проверки Тамаре, как будто опасаясь, что она может заподозрить его в жульничестве. Награда, которую предлагала Тамара, не принесла бы обманщику особой пользы: любая попытка посетить Объект обернулась бы ужасным разочарованием, не сумей они правильно вычислить расстояние до цели. Тамара, тем не менее, решив уважить пригласившего ее Иво, поднесла призму к свету ближайшей лампы. Мерцающая палитра цветов, которая появлялась перед ней по мере вращения призмы, ничем не отличалась от спектра, выдаваемого любым другим кусочком хрусталита аналогичной формы.
Она вернула призму Иво. Он вставил ее обратно, а затем указал на непримечательный кусочек желтоватой осмоленной бумаги, расположенной примерно в пяди от источника света.
– Для получения устойчивого снимка одной бумаги недостаточно; потребуется еще и обычная камера. Активационный газ ей не нужен, но чувствительность она сохраняет всего несколько дней после изготовления.
– Понятно. – Тамара сделала мысленную заметку о том, чтобы начать перерабатывать свои планы с учетом нового обстоятельства, надеясь, что из-за этого Москиту не придется везти с собой пресс для давки ящериц.
Иво постучал пальцем по корпусу лампы, встряхивая часть либератора и заставляя его войти в контакт с огневитом, пока порошок не начал осыпать горючее под действием газа, образующегося в процессе самого горения. Он закрыл крышку, после чего подал Тамаре знак, предложив заглянуть в щель, проделанную в ящике напротив лампы.
Она подалась назад вдоль веревки, чтобы дать себе возможность пониже опустить голову, смутившись на мгновение своих акробатических извиваний. Заняв нужное положение, она первым делом заметила обычный спектр; бумага, сквозь которую он просвечивал, приглушала цвета, хотя наблюдаемый масштаб и ориентация спектра ничем не отличались от того, что она ожидала увидеть, исходя из геометрических особенностей призмы.
Она закрыла три глаза из четырех, избавив себя от всех возможных помех.
– Если хочешь заблокировать видимый спектр, справа есть рычаг, – сказал Иво. Обнаружив рычаг, Тамара накрыла разноцветную полосу непрозрачным экраном. А затем стала ждать, пока ее зрение не адаптируется к остаточному изображению.
На сером фоне появилась размытая вертикальная линия мерцающего желтого света – далеко за пределами красного конца скрытой части спектра.
Тамара оценила яркость свечения. Если предположить, что величина эффекта линейно зависела от расстояния, то реакция этой ящеробумаги на инфракрасный свет, излученный Объектом, будет слишком слабой, чтобы ее можно было увидеть невооруженным глазом; тем не менее, ее, вероятно, удастся запечатлеть при помощи камеры с достаточно продолжительной выдержкой.
– Какая у него длина волны? – спросила она у Иво, не отводя глаз от щелки. Она была готова поверить ему на слово и надеялась, что он не будет настаивать на немедленной проверке своего ответа при помощи транспортиров и калибровочных кривых.
– Около двух скарсомизеров.
Тамара на скорую руку выполнила кое-какие подсчеты. Скорость света с такой длиной волны была примерно в восемь раз меньше скорости красного света – видимый спектральный шлейф при этом должен был увеличиться в двенадцать раз. Если и этого не хватит, чтобы измерить скорость Объекта, то получится, что он движется чуть быстрее бега трусцой. Будь он еще медленнее – и ближе – и на него можно будет забросить веревку, а все путешествие проделать при помощи рук.
– Поздравляю, – сказала Тамара. – Ты заслужил билет в пустоту. – Она отодвинулась от ящика; Иво открыл его и погасил лампу, в тишине размышляя над ее словами. Каждый проводил снаружи Бесподобной по крайней мере несколько смен, дежуря в пожарной охране, и тем не менее, перспектива преодолеть космическую пустоту, полностью потеряв гору из вида, напугала бы кого угодно.
– Есть более насущный вопрос, – добавила она. – Нужно, чтобы ты присутствовал на всех планерках – иначе мы не сможем гарантировать, что на Моските можно будет выполнить все запланированные тобой эксперименты. У нас будет всего один шанс, чтобы все сделать правильно.
– Всего один шанс? – переспросил он. – Надеюсь, что нет.
– Объект движется по линейной траектории, – сказала Тамара. – Пройдя мимо нас, он уже не вернется.
– Вот именно, – сказал Иво. – И он вполне может быть единственным крупным телом, состоящим из ортогональной материи, которое окажется в пределах нашей досягаемости в течение нескольких поколений. Как бы усердно мы ни готовились к этому путешествию, сколько бы образцов ни привезли на Бесподобную, они в любом случае не покроют все наши нужды.
– И что ты в таком случае предлагаешь? – спросила Тамара. – Если Бесподобная сравняется по скорости с Объектом, мы выбьемся из ортогональности по отношению к родной планете. Не сильно – но действительно ли мы хотим жить под давлением оттого, что на решение их проблем у нас останется меньше времени? – Сама суть Бесподобной заключалась в том, чтобы дать ее обитателям неограниченный запас времени, чтобы найти решение проблемы гремучих звезд. Если с точки зрения путешественников время на оказавшейся под ударом планете снова поползет вперед, то как бы медленно это ни происходило, главное преимущество будет потеряно.
– Я не хочу, чтобы Бесподобная меняла свой курс, – сказал Иво. – Но это еще не значит, что мы не можем сравняться в скорости.