— Проклятые опилки, — сказал я. — Нет такой пилы, чтобы пилила без этой дряни.
— Где пила, там и опилки, — многозначительно сказал дед. — Чужая пила в лес — жди беды.
Это был мой первый месяц работы лесником. Мне только и казалось, что лес полон браконьеров, рубящих и пилящих деревья. Целыми днями я вышагивал по обходу, прислушиваясь: не стучит ли топор, не визжит ли пила.
Вот и теперь; хоть и вечер и непогода, я отправился в дозор. Да и слова деда меня подхлестнули: а вдруг он видел в моем квартале порубку и промолчал? Надо проверить.
Иду я по неглубокому снегу, слушаю, как шумит ветер в соснах. Глядь — что это? Под небольшой березкой лежат на снегу опилки и так явственно выделяются, белые, свежие. Я к другой березе — опять опилки, к третьей… Что за черт!
Следов человеческих не видать, пней тоже нет, а опилки набросаны под всеми березами.
Прибежал я на кордон. Растолкал деда:
— Вставай, беда. У меня опилки под каждым деревом. А пней нет.
— Не торопись, — отвечает дед спросонья. — «Опилки, опилки». Взойдет солнышко — все узнаем.
Насилу уговорил меня дед дождаться утра. Всю ночь гудел не переставая ветер и скрипела под его напором наша маленькая избушка.
Всю ночь снились мне топоры, пилы, вороватые браконьеры и сгубленные березы.
Чуть свет отправились мы в лес.
Подошли к березам. Стоят они в снегу, отливая розовым, словно утренний мороз подрумянил им щеки.
— Вот, — говорю я и показываю на опилки.
Дед наклонился, взял пальцем щепотку снега. Пальцы у деда толстые; снег сразу растаял, а на пальцах остались какие-то маленькие белые соринки.
— Действительно, — ехидно сказал дед, — откуда могли взяться эти опилки?
И поднес соринки к моим глазам.
— А ну, погляди.
Это были обыкновенные березовые семена. Сильный ветер теребил березовые шишечки и рассыпал семена на снегу. А я-то принял их за опилки.
— Где пила, там и опилки, — сказал дед, — а где упало семя, — быть лесу.
У нас в лесу такой закон: нашел оброненную вещь — верни хозяину. Хозяин всегда найдется и отблагодарит.
А тут случилась досадная история.