– Почему только мне должно доставаться все удовольствие?
* * *
– Это и есть кусок полотна? – Селуччи подозрительно уставился на пластиковый конверт, после чего решил поверить Дорин Чуй на слово. – Что это такое?
– Древнее египетское ритуальное одеяние, шестнадцатого размера по росту, если не больше, с завышенной талией и плиссированными рукавами... ну откуда я могу знать? – Дорин раздраженно сложила на груди руки. – Вы приносите мне двадцать два миллилитра какой‑то мерзкой слизи, только что побывавшей в кислотной ванне, и мне удается извлечь из нее квадратный миллиметр полотна. Большего чуда вы от меня требовать не вправе.
Селуччи отступил назад. Женщины небольшого роста почему‑то вызывали у него смутные опасения.
– Извините. Что бы вы об этом могли рассказать?
– Две вещи. Во‑первых, это что‑то древнее. Во‑вторых, я обнаружила пятнышко какого‑то красящего вещества, о котором можно сказать, с вероятностью пятьдесят на пятьдесят, что это или кровь, или что‑то вроде краски растительного происхождения. Пятно старое и не имеет ни малейшего отношения к телу, найденному прошлой ночью. По крайней мере, если вопрос касается весьма малого количества телесных жидкостей.
Майк более внимательно пригляделся к крапинке серовато‑коричневого вещества. Дональд Томпсон сказал, что гроб относится к Шестнадцатой династии. Молодой исследователь не был полностью уверен в этом, но, если отнести этот клочок полотна к тому же временному периоду... он мог бы возбудить дело против мумии, существование которой все упорно отрицают.
– Вы не смогли бы выяснить возраст этой находки?
– Желаете, чтобы я провела радиоуглеродный анализ?
– Ну да.
– Только и всего? Вы хотите, чтобы я провела анализ, который можно сделать лишь при наличии достаточно большого образца, которого у меня нет, – так добейтесь тогда, чтобы город прекратил урезать бюджет моего отдела, это помогло бы мне достать оборудование и обеспечить надлежащий штат. – Дорин Чуй в раздражении хлопнула ладонью по столу. – А пока могу дать вам только клочок ткани с пятном то ли крови, то ли краски. Уяснили?
– Стало быть, вы ничего больше не сможете сделать?
Она вздохнула.
– Не заставляйте меня объяснять все снова, детектив. У меня было трудное утро.
– Вы правы. – Он осторожно поместил конверт во внутренний карман пиджака и выдавил примирительную улыбку. – Вы нам очень помогли.
– Если вы действительно хотите меня поблагодарить, – пробормотала Дорин, на которую улыбка эта, судя по всему, не возымела особого действия, – установите временный мораторий на убийства, пока я не выполню все другие заказы.
* * *
Доктор Шейн поднесла пластиковый конверт к свету, затем, покачав головой, снова положила его на письменный стол.
– Если вы утверждаете, что это кусок полотна, я верю вам, но, боюсь, не смогу ответить, откуда он происходит и каков его возраст. Когда мы закончим инвентаризацию и поймем, что именно пропало, вот тогда, быть может, узнаем, что было отправлено в слив раковины...
– Должно быть, нечто такое, что, как считал злоумышленник, может его выдать, – рассеянно произнес Селуччи.
– Почему? – У детектива был весьма проникновенный взгляд. Доктор Шейн осознала это, когда он посмотрел прямо на нее. И очень привлекательные карие глаза с длинными и густыми ресницами – ради обладания такими же большинство женщин могли бы не раздумывая пойти на убийство. Не без некоторого усилия Рэйчел удалось вернуть ход мыслей на нужные рельсы. – Я имею в виду, почему это не может быть проявлением бессмысленного вандализма?
– Нет, слишком детально продумано и слишком аккуратно исполнено.