Перешли в гостиную. Генерал был в окончательном восторге при виде мистера Вильяма, стоявшего против Калерии с чашкой кофе в руках. Кандауров посмотрел на часы и сказал:
— Ну, я вам на полчаса оставлю вашего любимца. Мне надо тут поблизости по одному делу. Когда освобожусь, я вам телефонирую. Мистер Вильям, — докончил он по-английски, — вести себя хорошо!
— Смотри же, возвращайся, — говорил дядюшка. — А то еще твоя протобестия тут без тебя наскандалит.
— Возвращайся же, милый, — просила Калерия, провожая Кандаурова в переднюю. — Мне ужасно не нравится твое сегодняшнее настроение. Не болен ли ты?
Прошло полчаса. Генерал Кандауров с трудом наигрывал на рояле старинный сентиментальный вальс, а Калерия танцевала с мистером Вильямом, страстно обнимавшим ее за талию.
Влюбленные глазки обезьяны, широко оскаленные зубы, свернувшийся на сторону галстук смешили молодую женщину до слез, и, танцуя, она в то же время громко хохотала и чуть не падала на пол. Она уже совсем задыхалась, а мистеру Вильяму было хоть бы что. Даже хмель вышел у него от быстроты движений из головы.
— Не могу больше, противная обезьяна, — сказала Калерия, бросаясь на диван.
И вдруг задребезжал телефонный звонок в кабинете у генерала. Это, несомненно, Кандауров. И, собрав остатки энергии, Калерия побежала в кабинет.
— Я слушаю, — говорила она, — кто это?
— Это я, — отвечал голос Кандаурова, — позови, пожалуйста, на минуточку дядю.
— Что случилось? Я ему передам.
— Нет, надо его самого…
— Ты меня пугаешь… Сейчас же изволь сказать!..
— Ах, Боже мой, я просто задержался немного и хочу позаботиться о Вильяме. Позови дядюшку: мне его удобнее попросить.
Калерия успокоилась и позвала генерала.
— Дядюшка, вы? — говорил Кандауров. — Я вернусь попозже и беспокоюсь, что мистер Вильям здорово подвыпил и будет себя дурно вести. Вы его на всякий случай подтяните. Жаль, что ни вы, ни кузиночка не говорите по-английски, но есть одна русская фраза, которой он ужасно боится. Когда вернетесь в гостиную, выпрямьтесь и скажите повелительным тоном: «Мистер Вильям, пора!» Понимаете, в точности одну эту фразу. Главное — как можно строже.
— Хорошо, — отвечал генерал, — скажу.
— Сейчас же сделаете?
— Хорошо. А тебя скоро прикажешь ждать?
— Скоро, дядюшка, скоро. Самое позднее через час.
Высокий, тучный генерал Кандауров быстро пошел в гостиную, слегка подрыгивая левой ногой. Представлялась ему смешная, перепуганная рожица мистера Вильяма, который еще, чего доброго, заберется от его окрика куда-нибудь под рояль, и, переступая порог гостиной, он весело откашлялся, выпрямился и строго, по-военному скомандовал:
— Мистер Вильям, пора!