- Отстал я, от своих. Они домой уехали, а я опоздал. А куда сейчас идти, не знаю - ответил я ему, почти ничего не приукрасив.
- Так шёл бы в общинный дом, там за приют совсем мало берут. Завтра твои небось снова торговать приедут? Встретитесь.
- А где это? - спросил я рыночного сторожа, только лишь для того, чтобы, как можно дольше, не остаться одному.
- В ту сторону ступай - махнул дед туда, куда идти я всё ещё не решался. - Там поворот увидишь, в него не ходи, дальше иди, а на следующем поворачивай, там уже недалече будет. Найдёшь, крыша у него ещё зелёная, да и народ там почитай с утра до ночи топчется.
Метров двести, в указанном направлении, я прошёл, но потом вернулся обратно, кто меня пустит в этот дом, кому я там нужен. На ночь надо где то здесь устраиваться, возле более менее знакомого места и делать это нужно, как можно быстрее пока не стемнело. Выбора особого у меня нет, есть только одно место, где могу чувствовать себя уверенно, возле сарая, за бочками с мусором. Подобрал у забора две узкие дощечки и побрёл сооружать, что то вроде спального места.
Всю ночь кто то шуршал у бочек, сильно чавкал и сопел, так что выспаться не получилось, а окончательно проснулся, когда ещё совсем темно было. С рассветом решил заняться уборкой, просто сидеть или лежать надоело, да и противно, когда рядом валяются вонючие ошмётки. Сгрёб, так и не убранный странной компанией, мусор в кучу, только начал закидывать его в бочку, как открылась в заборе калитка и оттуда показалось недовольное лицо заспанного человека.
- Ты чего тут мусоришь? - строго спросил он меня.
- Я не мусорю. Я наоборот всё складываю, куда надо - ответил я ему, немного волнуясь.
- А кто тогда раскидал всё это? - не успокоившись, задал новый вопрос работник рынка.
- Я их не знаю, они вчера тут ещё спорили, кто убираться должен, да видно так и не договорились.
- А ты сам то, кто такой? - подойдя ближе и внимательно посмотрев на меня, спросил серьёзный мужчина.
- Я здесь братьев ожидаю. Мы рыбой вчера торговали. А потом они меня не дождались и домой уехали, вот и ночевал тут.
- Понятно. А чего же к деду, в сторожку, не попросился?
- Да как то неудобно было - пожав плечами, сказал я и подумал: - А в самом деле, почему не попросился?
- А спать на улице удобно? Эх молодёжь! Ладно, стой тут, сейчас лопаты принесу, чего же ты руками тут гребёшь.
Вдвоём мусор быстро закидали, а потом уборщик рынка предложил мне умыться и попить в компании с ним чайку. Отказываться не стал, умыться конечно же не помешает и есть хочется так, как, пожалуй, никогда, до этого.
Плескался долго, раздевшись по пояс, нисколько не обращая внимания на начавшую цвести в бочке дождевую воду, потом растирался жёсткой тряпкой, любезно предоставленной новым знакомым. Ну а когда сели за стол, на котором горкой лежал крупно нарезанный хлеб, стояла миска с мёдом и уже дымился в кружках горячий, очень ароматный, травяной чай, скромничать не стал. Сразу выгнать меня не посмеют, я очень на это надеюсь, поэтому пока всё со стола не подмету, из будки не выйду.
- Ты кушай, кушай. Не стесняйся - глядя на то, как я давлюсь, говорил уборщик. - Народ приедет ещё раздобудем, здесь с этим просто.
А я и не стеснялся, понимаю же, второй раз меня здесь кормить не станут. Не могу же я постоянно отставать от своих братьев, даже несмотря на то, что с памятью у меня, до сих пор, не всё в порядке.
Если бы меня утром не накормили, то на рынке не смог бы и часа пробыть. Я попросту захлебнулся бы собственной слюной, или меня насмерть забили бы палками, за воровство продуктов, третьего не дано. Но благодаря сердобольному уборщику и моему, пока ещё, вполне приличному внешнему виду, удалось продержаться здесь на много дольше. Мне посчастливилось помочь разгрузиться двум продавцам, за что один из них одарил меня половиной чёрного каравая, а второй тремя огромными луковицами. А кроме этого, торговец картошкой сосватал меня одной престарелой даме, которой я дотащил, на своих плечах, мешок его товара, прямо до дома. За эту работу впервые получил, настоящие деньги, целых пять копеек.
Мне уже стало казаться, что ничего страшного не произошло и я, как нибудь, смогу прожить и без помощи приютивших меня людей. Но тут, на мою беду, отвалилась подмётка у правого сапога и на этом, возможно конечно, что только на сегодня, мои заработки прекратились. Пришлось срочно искать чем подвязать, просящую каши обувь, а когда оно нашлось, то всё встало на свои места. За помощью к такому оборванцу навряд ли кто то ещё обратится, я видел, как смотрели на тех, кто болтался по рынку в непотребном виде. Перетянутый грязной тряпкой сапог пускай и не ставил меня в один ряд с ними, но отодвинул так далеко от нормальных людей, что пытаться прикидываться таким же нет больше смысла. Снова вернулся к сараю. Сел на обжитое место и принялся наворачивать хлеб с луком, глядя на то, как всё те же люди разбрасывают мусор вокруг грязных бочек.
Луковицу и хлеб слопал очень быстро, и конечно же не наелся. Что это за еда, лук с хлебом? Но несмотря на это, один лук есть всё же не хотелось, не в таком я ещё состоянии, чтобы запихивать в себя еду и заливаться при этом горькими слезами. Подержал оставшиеся луковицы в руках, посмотрел на них и засунул обратно за рубаху, туда, где лежит завёрнутая в тряпочку бумажка, которую я даже и не разглядывал, а чего на неё смотреть, нового в ней всё равно ничего не появится. После еды стало повеселее, но не на столько, чтобы окончательно забыть о так не вовремя порвавшемся сапоге. Они конечно и до этого у меня не совсем новые были, даже можно сказать совсем не новые, у каждого по большой дырке на подошве имеется. Но их то не видно и ходить они не мешают, потому что мне внутрь засунули по кожаной стельке. А сейчас что? Подёргал носком развалившегося сапога, развязал на нём тряпку и стал внимательно рассматривать, что приключилось с подошвой и нельзя ли её привести в нормальное состояние.