— Васька был сегодня у меня…
Мария молчала — то ли не расслышала, то ли не хотела отвлекаться от своих дум, и он добавил:
— Нюркин парень, сестры моей…
— Он же в армии? — отозвалась Мария и посмотрела на мужа.
— Был. На окопах был под Лозовой, их немец разбомбил, он прибежал домой. На работу просился…
— В Лозовой уже немцы?
— Да нет, бомбили… С самолетов, — пояснил Платон. И добавил уверенно: — Узел, наверное, хотел вывести из строя: Лозовая — большая узловая станция. — И подумал: «Ясиновка — не меньшая… Не надо было говорить ей об этом, только страху нагнал…» Но Мария спросила совсем о другом:
— Что же это будет? Говорят, Киев уже немец занял?
— Нет, враки! — нерешительно возразил он, хотя знал, что грузы на Киев уже давно задерживаются. — А если и случится такое, это еще ничего не значит: Киев на той стороне Днепра, а через Днепр его ни за что не пустят. Днепр — большая водная преграда…
— Говорили, что наши отступают только до старой границы, а там — укрепления. А вышло вон как…
— Значит, не успели закрепиться. А Днепр — это последний рубеж. Дальше нельзя, дальше ведь Донбасс! А это — уголь, металлургия, основная, можно сказать, военная промышленность здесь… — Платон говорил это не просто для утешения жены, он сам верил в такую стратегию, верил, что дальше Днепра война не пройдет. — Не надо только паники, — зачем-то добавил он. — Я же вижу, сколько войска нашего туда идет, сколько техники!
— А мужиков уже берут всех подряд…
— На всякий случай. Это правильно делают.
— Ты как Виталька, тот одно: скоро немца погонят обратно — и война кончится.
— Ну, сравнила! — обиделся Платон. — У Витальки мальчишеская бравада, а я тебе говорю о вещах, которые основаны на фактах.
— На каких фактах?
— На разных… А то, что Виталька так настроен, это хорошо, и разубеждать его не надо: паника — хуже всего. Не надо паниковать, — повторил он.
— Паникуй не паникуй, а беда пришла большая. Вон беженцев сколько — смотреть на людей больно: дети, старики… Голодные, одеты кто во что… А зима придет?
— Кто же говорит? Война…
— Не пришлось бы и нам?
— А вот этот разговор лишний. И мысли себе такой не допускай, а тем более такие разговоры. Не надо, — отрывисто сказал он и умолк.
Дома Платон уложил жену в постель, хотел было тут же уйти, но Мария остановила его.