— Пасутся, Марселино.
— Что это значит?
— Едят.
— А у меня была коза, кот и ещё разные звери…
— Почему ты сейчас о них вспомнил? Мальчик не ответил. Помолчав, он спросил:
— А на небе звери есть?
— Ты ведь уже кое-что об этом знаешь.
— Я? — поразился Марселино.
— Ты однажды спрашивал про это — тогда, на чердаке.
— Ой, да, ведь и правда! — обрадовался Марселино.
— Значит…
Марселино опять посерьёзнел:
— Значит, буду за всех них просить Иисуса.
— За всех — это за кого?
— За лошадь святого Франциска… За вола и осла[62], которые были в вифлеемском вертепе…
Лицо у Ангела сделалось какое-то странное.
— И за птичку, которую ты ранил. И за всех других зверей, которых мучил.
Марселино замолчал.
— Ты всё-всё знаешь? — спросил он.
— Про тебя — всё.
— И ты всегда был со мной?
— Да, всегда.