Уэнинг еще ниже опустил свою большую голову.
Ники, но ведь это ужасно!.. Нет, я не могу поверить… Боже мой!
Филип, это еще не все. Боюсь, что вам предстоит узнать нечто более страшное.
В ответ Беллами услышал странные, скрежещущие звуки. Он поднял голову. Уэнинг смеялся.
Еще более страшное? Но это невозможно! Что может быть страшнее того, что вы только что сказали? Не смешите меня, Ники!
Филип, насколько я знаю, вы не являетесь особо состоятельным человеком. Вы обеспечивали семью, Фредди могла познолить себе определенные расходы, соответствующие ее положению, и это все. Ни вы, ни Фредди не могли позволить себе чрезмерные траты. Я прав?
Уэнинг утвердительно кивнул.
Тогда возникает вопрос: откуда же брались деньги, которыми располагал Харкот? Ведь это были большие деньги. Берингтон — еще та штучка. Чтобы содержать ее, нужны немалые средства, она умеет тянуть деньги…
Ники, к чему вы клоните? — прервал его Уэнинг. — И вот, что я хочу вам сказать. Я не верю в то, что Фредди обеспечивала Харкота деньгами. Ведь в последние месяцы ее расходы не увеличились. Она тратила столько же, сколько тратила раньше. Где же она могла взять столько денег, чтобы дать Харкоту возможность сорить ими направо и налево?
Вы совершенно точно сформулировали вопрос, Филип, — мягко сказал Беллами. — Давайте подумаем, где Харкот и Фредди могли взять столько денег. Вам ничего не приходит на ум, Филип?
Уэнинг побледнел. Его короткие, сильные пальцы впились в подлокотники кресла так, будто земля ходила ходуном под его ногами.
О, Бог мой! — простонал он. — Неужели вы хотите сказать…
Да, Филип. Я хочу сказать, что теперь нам известно, как происходило хищение секретных материалов. Вы ничего не скрывали от Фредди, она знала, чем вы в данный момент занимаетесь, и у нее был доступ к документам, так как вы часто работали дома и приносили материалы с собой. Она могла фотографировать документы или снимать с них копии и передавать эти материалы Харкоту. А Харкот их продавал. Как видите, все сходится. И не такая уж это сложная мозаика: достаточно сложить несколько фрагментов. Неужели вы и теперь не верите?
Уэнинг молчал. Беллами не торопил его. Он закурил сигарету и стал играть лежащим на столе портсигаром.
Наконец Уэнинг поднял голову.
Все это ужасно, Ники… Только что я думал, что никогда не соглашусь с вами… Но, да простит меня Господь, теперь я верю вам. И когда я начинаю думать обо всем этом…
Вот именно, — кивнул Беллами. — Когда человек сбросит шоры и по — новому взглянет на проблему, он начинает вспоминать детали, ранее казавшиеся ему не заслуживающими внимания. В результате перед ним предстает совсем иная картина… далеко не всегда радующая его. Однако, — его голос зазвучал по-деловому, — нам нужно решить, как мы будем действовать дальше. У вас свои проблемы, Филип, у меня — свои. Вы поручили мне расследование, и мне хотелось бы хоть раз в жизни довести начатое дело до конца. Харкот, разумеется, обречен, но мы не должны спешить. Мы должны максимально использовать его, а потому нам следует действовать очень аккуратно.
Что вы хотите этим сказать? — спросил Уэнинг.
То, что разоблачение Харкота — это еще не все. Харкот свое получит, можете мне поверить: он кончит на виселице за убийство Фредди. Тем самым он оплатит какую-то часть своих долгов, и правосудие будет удовлетворено. Но есть и еще кое-что: мы должны выяснить, кому и как он продавал секретные документы, а это мы можем узнать только от него самого. Впрочем, я не считаю, что это будет так уж трудно сделать…
— Ники, мне сейчас просто необходимо выпить, — неожиданно прервал его Уэнинг.
Беллами понимающе кивнул. Когда официант принес заказанное, Уэнинг залпом выпил виски с содовой и сказал:
Теперь продолжайте, Ники. Что вы предлагаете?