Итак, вы говорите, что Фредди вам осточертела? — прервал его Беллами. — Ну, Харкот, на вашем месте я никому не говорил бы об этом. Теперь относительно вашего объяснения… Я, разумеется, верю вам; верю, что после ссоры с Ванессой вы бродили по улицам в одиночестве, мне достаточно вашего слова. Но другие… Согласитесь сами, старина, что ваше объяснение звучит не совсем убедительно: чтобы человек с вашим характером и вашими привычками в полночь, под проливным дождем прогуливался по лондонским улицам в кромешной тьме?.. Явно не приходится рассчитывать, что кто-нибудь поверит в это… И особенно полиция!
Вы в самом деле полагаете, что они не поверят? — простонал Марч. — Боже! Но если дело обстоит так, то что же мне делать? Что я должен говорить, если они захотят допросить меня?
Ну же, Харкот, будьте мужчиной! Ваше положение не так уж безнадежно… пока. И потом… все это лишь косвенные улики, а в нашей стране нельзя осудить человека на основании лишь косвенных улик. К тому же, согласно английским законам, подозреваемый не должен доказывать свою невиновность. Это обвинение должно доказать, что обвиняемый совершил преступление. Что у них есть? Только подозрения, а этого слишком мало. Правда, эти парни из Скотланд-Ярда, они присасываются намертво, как пиявки, дотошные, упрямые… И дело свое они знают.
Беллами не без труда вынул стакан из сжимавших его пальцев Марча. Подойдя к столу, где стояли бутылка и сифон, он наполовину наполнил стакан неразбавленным виски.
— А ну-ка, Харкот! — Он протянул стакан Марчу. — Это поможет вам успокоиться, старина.
Марч присосался к стакану, залпом опорожнил его и сморщился — видимо, неразбавленное виски обожгло даже его луженую глотку.
Вы спрашивали меня, что вам делать, — продолжал Беллами. — Я посоветую вам лечь на дно. Сидеть тихо и молчать. Живите так, как если бы ничего не случилось, Я тоже меньше всего намерен обсуждать это с кем-либо. Если полиция нагрянет, расскажите им все, ничего не скрывая. Может быть, они вам поверят. И не нужно так волноваться!
Я… я хочу еще вылить. — Марч несколько оживился. — И пусть они идут к чертям: и Айрис, и полиция!
Беллами снова наполнил его стакан.
Вы правы, Беллами, правы, как всегда: им придется доказать свои подозрения! Кто поверит голословным утверждениям? А что они могут доказать, если меня там не было?
Ну вот! Теперь вы говорите, как мужчина! — Беллами ободряюще похлопал его по плечу. — Пора по домам. Выпьем по последней и тронемся… Кстати, почему бы вам не прихватить с собой миссис Рок? По-моему, она к вам неравнодушна.
Фенслла? Что вы хотите сказать, Беллами? Ведь она сама призналась, что вы ее…
Беллами движением руки прервал его.
— Харкот, неужели вы до сих пор не сообразили, что это был лишь розыгрыш? Женская щутка. Кстати, в машине она говорила мне, что считает вас интересным мужчиной: вы мужественны, у вас сильный характер, вы не лишены юмора.
— Она это сказала? — Марч расплылся в самодовольной улыбке. — Ну, что ж, думаю, она не ошиблась. Я не люблю хвастаться, но…
Беллами встал и направился к двери.
— Отлично. Я скажу миссис Рок, чтобы она собиралась. И в путь.
Харкот кивнул и предпринял попытку добраться до бутылки с виски.
Когда Беллами усаживал Фенеллу Рок и Марча в такси, Харкот забился в угол и, похоже, снова вырубился после вызванного разговором с Беллами шока и выпитого неразбавленного виски.
Фенелла, прощаясь с Беллами, протянула ему руку.
— Благодарю вас за столь интересный вечер, — сказала она. Когда ее пальцы выскользнули из его руки, он ощутил оставленный ею жесткий листок — ее визитную карточку.
— Это я должен благодарить вас, Фенелла. Вы — прелесть.