— Мужьям нет нужды стучать, мадам, — высокомерно заявил он и тут же покраснел как рак, осознав смысл сказанного. Но остальные мужчины, кажется, ничего не слышали — они просто втолкнули его в опочивальню, следуя за ним по пятам. В комнате сразу стало тесно, но Мария спокойно сидела на ложе в сорочке и накидке, укрывшись снизу до пояса простынями и облокачиваясь на пышную подушку.
— Вот и она, счастливчик ты, сукин сын, тебя дожидается… Хотел бы я оказаться на твоем месте, Вилл! Сделай себе нынче ночью доброго сына, Вилл Кэри! — Комната наполнилась грубым хохотом, и Марии отчаянно захотелось зажать уши.
— А ну-ка, — прорезался сквозь шум зычный голос короля, — все вон отсюда, бездельники!
Вся компания послушно устремилась в переднюю комнату.
Мария увидела, как матушка обернулась в дверях и улыбнулась ей, а Симонетта помахала рукой. Они остались в опочивальне втроем, и Марии на одно безумное мгновение показалось, что король отошлет сейчас и робко глядевшего Вилла Кэри. Генри Тюдор пожирал ее глазами, срывал простыни, тянул вверх сорочку и…
— Удачи тебе, Кэри. Будь с ней поласковей. Завидую я твоей теплой постельке. — Король отвел в сторону жаркий взгляд, повернулся и громко хлопнул дверью.
Вилл подошел к двери и заложил ее на засов. Мария все еще чувствовала на себе взгляд Его величества, пронизывающий, властный, как на портрете, что висел в холле замка Гевер. Вчера, близ турнирного поля, король сказал, что попытается дать ей неделю, но он любит ее, так что ни за что не ручается. С Виллом Кэри ей было гораздо спокойнее, но король, если говорить правду, притягивал ее намного сильнее.
— О чем задумалась, Мария? — Вилл медленно подошел к ложу с роскошным пологом. — Какая ты красивая! Мне очень повезло! Выбор Его величества мог пасть на Комптона, или Гастингса, или Стаффорда, а он отдал тебя мне.
— Стаффорда? Вильяма Стаффорда?
— Ну конечно. Он холост и близок к трону. Я, однако, думаю, что Его величество считает его непокорным, его труднее держать в узде, чем меня.
«Уж конечно, Вильяма Стаффорда было бы куда труднее умаслить, если король пожелал бы затащить к себе в постель его жену, — с горечью подумала Мария. — Значит, великий Генрих все растолковал Виллу Кэри. Он понимает, что я стану возлюбленной короля, и смирится с этим ради земель, денег и своей противной сестры. Да и какая разница, коль все мы достойны жалости? А я вот никого не люблю, кроме несчастного Джорджа, которому придется делить ложе со смешливой дурочкой Джейн Рочфорд, тогда как ему грезится длинноногая Марго Вайатт. Так почему бы и мне не жить с Виллом Кэри?»
Вилл снял туфли и чулки и задул несколько свечей, оставив только две, стоявшие рядом с огромной кроватью из крепкого дуба.
— Я уверен, что мы сумеем помочь друг другу, Мария. При дворе происходят иногда страшные вещи. Я сохраню свою должность, свою красавицу жену, а ты должна помнить: что бы там ни было с королем, ты носишь мое имя.
Он потянул за ленточки, державшие ворот накидки, и помог Марии сбросить ее. Крепко прижал ее к своей почти безволосой груди, положил подбородок ей на голову.
— Я постараюсь быть нежным, Мария, но в те ночи, когда ты со мной, ты должна быть только моей. Все последние дни я снова и снова повторяю это себе.
Он перевернул ее на спину, закатал ночную сорочку выше пояса, раздвинул ей ноги и сразу же оказался сверху.
— Эта ночь будет долгой, обещаю тебе, милая женушка.
Да, то была долгая ночь, и Вилл Кэри мягко, спокойно, уверенно предавался любви с ней не раз и не два. Телом она подчинилась ему, но сердце ее было свободно, как она снова и снова повторяла себе все последние дни.
Смежая наконец тяжелые веки, она с раздражением подумала, что во снах ей является не тихий и серьезный Вилл Кэри и даже не любвеобильный король. Во сне ее преследовало красивое грубоватое лицо Вильяма Стаффорда, его смех и его пристальный взгляд.
Следующие несколько дней пронеслись для Марии на волне захватывающих удовольствий при королевском дворе. Она ходила на прогулки, танцевала, улыбалась и хохотала, а вокруг было целое море новых лиц. Король пригласил новобрачных на охоту в зелено-голубые леса Элтгема в Кенте. Она наблюдала, как Его величество и самые доверенные придворные сшибаются в турнирных поединках, играют в шары на свежем воздухе, стреляют по мишеням. Король научил Марию играть в примеро и глик и метать кости — на деньги или на поцелуи — за специально устроенными для этого «столами азарта». Вихрь развлечений вместе с ухаживаниями Генриха Тюдора, казалось, будет длиться вечно. И Мария согласна была бесконечно лететь на этой волне королевского внимания и влюбленности.
На протяжении всей первой недели своего пребывания при дворе Мария ни разу не видела королеву — та удалилась вместе с маленькой дочерью Марией в Бьюли, чтобы посвятить несколько летних недель размышлениям и отдыху от суетности двора. При дворе шептались, что испанка Екатерина весьма богобоязненна и любима народом своего королевства, хотя от некоторых царедворцев Мария иногда слышала и неодобрительные отзывы о королеве. Говорили, что раньше она покоряла всех приветливой улыбкой и тонким чувством юмора. Но с тех пор, как два года назад она родила Его величеству уже шестого мертвого ребенка, Екатерина стала мрачной, носила давно вышедшие из моды платья и тяжеловесные головные уборы, перегруженные драгоценностями. А Джейн Рочфорд даже сообщила таинственным шепотом, что несчастная, печальная королева носит под роскошными нарядами — даже в летнюю жару — власяницу Третьего ордена св. Франциска. Но, если не считать этих досужих сплетен, жизнь далекой королевы никак не трогала веселившуюся от души Марию Кэри.
Когда поблизости не было короля, Вилл Кэри был ласков и внимателен к ней, другой же Вилл — все вокруг звали его Стаффом и, кажется, все дружили с ним — почти ей не докучал. Выяснилось, что он близкий друг ее мужа, так что Мария скрепя сердце решила быть с ним помягче — ведь им, без сомнения, придется видеться часто. В одном этот невежа оказался совершенно прав: здесь, среди условностей просвещенного двора, ей придется скрывать свою неприязнь к его дерзким выходкам. Поначалу ее удивило, что король Генрих постоянно держал при себе этого циничного человека из неблагонадежного семейства. Но постепенно, знакомясь со Стаффордом ближе, она стала понимать. С одной стороны, Стафф отличался остроумием, был лихим наездником, охотно участвовал во всякого рода состязаниях. С другой стороны, когда стреляли по мишеням, куда же королю лучше всего поставить человека, которому он не очень-то доверяет, как не рядом с собой? Насколько могла судить Мария, Стафф был единственным человеком, которому хватало смелости — или глупости — всегда говорить королю то, что думает, а еще — побеждать короля в игре в шары. Что ж, она последует разумной тактике короля: держать Стаффа поблизости, но не доверять ему.