- В такую рань… кого бы это?
В дверь, не переставая, стучали. Клавдия Ивановна бросилась в сени.
- Куртка! - прошептал Федор Любе. - Пистолет. ..
В сенях послышались громкие голоса, распахнулась дверь, и в комнату вошли три гестаповца. В одном из них Люба узнала Карла Францевича. Посеревшая от страха Клавдия Ивановна прерывисто бормотала:
- У меня все по закону… я приказы соблюдаю. Любоньку-то, племянницу мою, вы ведь знаете, Карл Францевич… У вас училась, девочка старательная… тихая…
- Брось нудить! - прикрикнул бывший учитель немецкого языка. - Не в ней дело! Кто этот мальчишка?
- Люба привела. Она за него в ответе. Я - по жалости. .. только до утра… вроде как дитя…
- Дитя! А не это ли дитя подожгло склад? Покажи документы! - приказал он Федору.
- Нету, дяденька, у меня документов, - плаксиво затянул Федор. - Староста сказывал, только с четырнадцати лет справки полагаются…
- А тебе сколько?
- Тринадцать минуло недавно…
- Кто твой отец? Говори правду!
- Фельдшером у меня был батя. Убило его в бомбежку.
- Врешь! Мы точно знаем, что ты сын бывшего начальника ряжевской милиции. Ты поджег склад! Твоего отца повесили и тебя повесим!
- Господи! - всплеснула руками Клавдия Ивановна и плюхнулась на скамью.
- Что вы, господин офицер… - заныл Федор. - Я же тут никогда не бывал… В Ряжевск иду, к родственникам. .. Проверьте, коли не верите…
- Мы с ним вместе пришли, Карл Францевич, - заговорила Люба. - Он в нашей деревне живет, в Ясенках. Ничего он не поджигал…
- Из жалости пустила! -простонала Клавдия Ивановна. - Через доброту свою страдаю…
- Собирайся! - приказал гестаповец Федору. - И ты тоже! - бросил он Любе.
- Любоньку-то за что? - закричала Клавдия Ивановна.
- Ничего ей не будет. Расскажет, что знает о мальчишке, и отпустим на все четыре стороны.
Федор посмотрел на Любу. Она была бледна, в широко раскрытых темных глазах застыл страх. Федор ужаснулся. Конечно, она не выдержит! Расскажет про партизан. Разве может девчонка выдержать допрос в гестапо!