Продолжая ходить, он вытащил кисет, свернул закрутку.
- Где ты училась перед войной?
- В ряжевской школе. Не в самом Ряжевске, а в слободке.
- А почему не в Ясенках? Ты же пришла к нам из Ясенок.
- В нашей деревне только четырехклассная школа. Я как в пятый перешла, меня и увезли в слободку.
- У кого ты жила там?
- У тети Клавы. У маминой сестры. Маму кулаки убили в коллективизацию. Они моему отцу мстили…
- Отец в армии?
- На фронте. В Ясенки я приехала на каникулы двадцатого, а двлдцать второго - война! Пять дней только и прожила с папой. В армию ушел… А мне велел обратно к тетке Клаве пробираться. От Ясенок до Ряжевска недалеко - сорок километров…
- А ты не поехала?
- Не поехала. Осталась у дедушки.
- Почему отца ослушалась?
Люба замялась. Командир, перестав мерить землянку, остановился.
- Я тетю Клаву не люблю, - сказала Люба едва слышно. - Сама не знаю почему, а только не люблю, и все тут…
- Это бывает, - командир снова зашагал из угла в угол. Казалось, его не удивил Любин ответ. - Ну, значит, осталась в Ясенках, а потом?
- Потом, как немцы стали подходить, деда спрятал меня на пасеке…
- Чего ж он тебя прятал?
- Из-за папы. Мой папа - давнишний коммунист. Он богатеев в Ясенках раскулачивал и секретарем партийным был. Деда мне сказал: «Хоронись, Любаша: убьет тебя фашист за отца!»
- Тебя дед к нам привел?
- Ага. Боялся, что немцы про меня разнюхают.
- Что же ты делаешь в отряде?
- Помогаю всяко. Стираю, кашу варю…