- Вернемся - поговорим! А сейчас - бегом через шоссе, вон в тот кустарник!
Они пересекли дорогу и забрались в заросли. Стянув сапоги, перемотали портянки и блаженно растянулись в траве. Карпов свернул самокрутку, высек кресалом искру и прикурил от затлевшего трута. Федор жадными глазами проводил живую спираль голубоватого дымка.
- Нет! - ответил Карпов на молчаливую просьбу Федора.
- Только одну затяжечку, товарищ комиссар…
- Одну можно… Только не сейчас.
- Когда же, товарищ комиссар?
- Вот разобьем фашиста - и дыми, сколько хочешь.
- Так это же когда будет?! Вы со мной, как с маленьким.
- А сколько тебе?
- Пятнадцать… - неуверенно сказал мальчик и, поймав взгляд комиссара, поспешно пояснил: - Я только роста небольшого, а вообще мне как раз, это само, пятнадцать. .. недавно…
- Врешь! - усмехнулся Карпов, но тут же смахнул усмешку. - Это что ж получается? Я тебя в разведку беру, полностью тебе доверяю, а ты врешь?
- Четырнадцать мне, - пробормотал Федор. - Через месяц точно четырнадцать будет…
- То-то! Смотри, чтоб в последний раз! Будешь врать - отправлю в хозчасть с Любой кашу варить! Дошло?
- Дошло…
- На том и порешим, - и без всякой видимой связи сказал вдруг: - Сволочь фашист! В твои годы - за партой сидеть, гонять мяч, шахматами увлекаться, стихи сочинять, а ты вот должен… - Он умолк, сердито сдвинув густые черные брови.
- А вы, товарищ комиссар, сочиняли стихи в мои годы?
- Нет, я другим увлекался.
- Шахматами?
- Меньше всего.
- Тогда, значит, футбол.- Федор критически взглянул на впалую грудь и узкие плечи Карпова.
- Нет, голубчик, у меня была другая страсть. В твоем возрасте я решил изучить все европейские языки. Готовил себя к мировой революции. Чтобы объясняться с пролетариями всех стран…
- Неужели изучили? Все? Как есть все языки?