- Ладно… Обойдемся без ножек, - сказал Генка.
Он поднял топор и прошел за шкаф, в дальний угол комнаты. Через несколько секунд Тимка услыхал какой-то треск.
- Чего делаешь? - спросил он безразличным голосом.
- Что надо, то и делаю…
Казалось, Тимка забыл о присутствии товарища. Он лежал с закрытыми глазами и молчал. Не заговаривал больше и Генка. Вскоре треск за шкафом прекратился, оттуда вышел Генка и швырнул к «буржуйке» охапку паркетных плашек.
Тимка открыл глаза.
- Управхоз заругается… - сказал он вяло.
- Умер управхоз… вчера…
Генка сунул паркетины в печь, вырвал из книги страницы и начал скручивать их в тугие жгуты.
- Скрученные дольше горят, - сказал он. - Меня мама научила. Мы теперь всегда так кипятим чайник…
Тимка молчал. Генка только сейчас заметил, как он изменился. Отекшее лицо Тимки стало землисто-серым, губы превратились в тонкие бесцветные полоски. В начале декабря Генка видел на улице, как истощенный голодом человек упал и не мог уже подняться. Через несколько минут он умер. Лицо его было вот такое же, землисто-серое, и на лице с трудом можно было различить тонкие полоски губ…
- Сейчас тебе, Тим, будет жарко! Как в аду! -сказал наигранно веселым голосом Генка. - Вот увидишь.
Он чиркнул спичку, поджег бумажный жгут и сунул его в топку.
- Кружка с водой закипит через пять минут. Приготовьтесь, граф, хлебать наваристый кипяток.
Топка «буржуйки» была открыта, и по стенам полутемной комнаты, точно розовые облака, проносились тени. Как только жгут догорал, Генка подкладывал новый, и тогда тени суматошливо мельтешили по стенам и потолку.
Бодрый тон Генки, потрескивание сухих плашек в печурке вывели Тимку из дремотного состояния.
- Зачем вызывали в школу? - спросил он.
- Елка будет сегодня… во Дворце пионеров…
- Не пойду…
- Там котлету будут давать… с гарниром…
- Врешь! -Тимка приподнял с подушки голову.- Врешь!
- Ей-богу! Каждому дали приглашение и талончик. На талончике написано: «ЗАВТРАК. ЧАИ». Воспиталка сказала - к чаю конфету дадут…