- Да? А мне дали второй раз. У меня есть коньяк. Хотите?
- Спасибо. У меня тоже есть коньяк.
- Зато, вероятно, у вас нет сала.
- У меня есть сало.
- Значит, мы с вами хлебаем из одной тарелки, - сказал генерал, наблюдая за тем, что доставал Штирлиц из портфеля. - В каком вы звании?
- Я дипломат. Советник третьего управления МИДа.
- Будьте вы прокляты! - сказал генерал, присаживаясь на кресло, вмонтированное за выступом маленького умывальника. - Во всем виноваты именно вы.
- Почему?
- Потому, что вы определяете внешнюю политику, потому, что вы довели дело до войны на два фронта. Прозт!
- Прозит! Вы мекленбуржец?
- Да. Как вы узнали?
- По «прозт». Все северяне экономят на гласных.
Генерал засмеялся.
- Это верно, - сказал он. - Слушайте, а я не мог вас видеть вчера в министерстве авиации?
Штирлиц поджался: он вчера подвозил к министерству авиации пастора Шлага - «налаживать» связи с людьми, близкими к окружению Геринга. В случае успеха всей операции, когда к делу подключат гестапо - но уже по просьбе Шелленберга, для выяснения деталей «заговора», - надо было, чтобы пастор «оставил следы»: и в министерстве авиации, и в люфтваффе, и в министерстве иностранных дел.
«Нет, - подумал Штирлиц, наливая коньяк, - этот генерал меня не мог видеть; мимо меня, когда я сидел в машине, никто не проходил. И вряд ли Мюллер станет подставлять под меня генерала - это не в его привычках, он работает проще».
- Я там не был, - ответил он. - Странное свойство моей физиономии: всем кажется, что меня где-то только что видели.
- А вы стереотипны, - ответил генерал. - Похожи на многих других.
- Это хорошо или плохо?
- Для шпиков, наверное, хорошо, а для дипломата, видимо, плохо. Вам нужны запоминающиеся лица.
- А военным?
- Военным сейчас надо иметь сильные ноги. Чтобы вовремя сбежать.