Ответы русской сходились полностью. Вопросы штандартенфюрера были записаны скорописью и разнились от того, что он говорил русской радистке.
- Он лихо работает все-таки, этот Штирлиц, - сказал Мюллер Рольфу, - вот послушайте-ка…
И, отмотав пленку, Мюллер включил голос Штирлица:
- Я не стану повторять той азбучной истины, что в Москве этот арест будет для вас приговором. Человек, попавший в гестапо, обязан погибнуть. Вышедший из гестапо - предатель, и только предатель. Не так ли? Это первое. Я не стану просить у вас имен оставшихся на свободе агентов - это не суть важно: стараясь отыскать вас, они неминуемо придут ко мне. Это - второе. Третье: понимаете, что, как человек и как офицер рейха, я не могу относиться к вашему положению без сострадания - я понимаю, сколь велики будут муки матери, если мы будем вынуждены отдать ваше дитя в приют. Ребенок навсегда лишится матери. Поймите меня верно: я вам не угрожаю, просто, даже если бы я не хотел этого делать, надо мной есть руководство, а приказы всегда значительно легче отдавать тем, кто не видел ваше дитя у вас на руках. А я не могу не выполнить приказ: я солдат, и моя родина воюет с вашей страной. И, наконец, четвертое. Мы в свое время получили копии ваших кинофильмов, снятых в Алма-Ате московской киностудией. Вы изображаете немцев дураками, а нашу организацию - сумасшедшим домом. Смешно, это ведь мы стояли у ворот Кремля…
Мюллер, естественно, не мог видеть, как Штирлиц подмигнул Кэт, и она, сразу же поняв его, ответила:
- Да, но сейчас части Красной Армии стоят у ворот Берлина.
- Верно. Когда наши войска стояли у ворот Кремля, вы верили, что дойдете до Берлина. Так и мы убеждены сейчас, что скоро мы вернемся к Кремлю. Но - в сторону дискуссию. Я начал говорить вам об этом, потому что наши дешифровальщики отнюдь не глупые люди, и они уже многое открыли в вашем шифре, и вашу работу, работу радиста, может выполнить наш человек…
Штирлиц снова подмигнул Кэт. Она ответила:
- Ваш радист не знает моего почерка. Зато мой почерк очень хорошо знают в Центре.
- Верно. Но у нас есть записанные на пленку ваши донесения, мы можем легко обучить вашему почерку нашего человека. И он будет работать вместо вас. Это будет вашей окончательной компрометацией. Вам не будет прощения на родине - вы это знаете так же точно, как я, а может быть, еще точнее. Если вы проявите благоразумие, я обещаю вам полное алиби перед вашим руководством, - продолжал он.
- Это невозможно, - ответила Кэт.
- Вы ошибаетесь. Это возможно. Ваш арест не будет зафиксирован ни в одном из наших документов. Вы поселитесь с моими добрыми друзьями на квартире, где будет удобно девочке.
- У меня мальчик.
- Простите. Вас, скажете вы потом, если увидите своих, нашел после смерти мужа человек, который назвал вам пароль.
- Я не знаю пароля.
- Вы знаете пароль, - настойчиво повторил Штирлиц, - пароль вы знаете, но я не прошу его у вас, это мелочи и игра в романтику. Так вот, человек, назвавший вам пароль, скажете вы, привел вас на эту квартиру, и он передавал вам зашифрованные телеграммы, которые вы гнали в Центр. Это - довод. В спектаклях о разведчиках принято давать время на раздумье. Я вам времени не даю, я спрашиваю сразу: да или нет?
…Мюллер посмотрел на Рольфа и заметил:
- Только один прокол - он спутал пол ребенка. Он назвал дитя девочкой, а в остальном - виртуозная работа.
- …Да, - тихо ответила Кэт, скорее даже прошептала.
- Не слышу, - сказал Штирлиц.
- Да, - повторила Кэт. - Да! Да! Да!
- Вот теперь хорошо, - сказал Штирлиц. - И не надо истерики. Вы знали, на что шли, когда давали согласие работать против нас.