- Демагогия. Я спрашиваю: вам было страшно в тюрьме?
- Разумеется.
- Разумеется. Вам бы не хотелось попасть сюда еще раз, если предположить чудо? Если мы вас выпустим?
- Нет. Мне вообще не хотелось бы иметь с вами дела.
- Прекрасно. Но если я поставлю условием вашего освобождения сохранение со мной добрых отношений?
- Чисто человеческие добрые отношения с вами для меня будут просто естественным проявлением моего отношения к людям. В той степени, в какой вы будете приходить ко мне как человек, а не как функционер национал-социалистской партии, вы и будете для меня человеком.
- Но я буду приходить к вам как человек, который спас вам жизнь.
- Вы хотите помочь мне по внутреннему свободному влечению или строите какой-то расчет?
- Я строю на вас расчет.
- В таком случае я должен убедиться, что цель, которую вы преследуете, добрая.
- Считайте, что мои цели избыточно честны.
- Что вы будете просить меня сделать?
- У меня есть приятели - люди науки, партийные функционеры, военные, журналисты - словом, личности. Мне было бы занятно, если бы вы, когда мне удастся, конечно, уговорить начальство освободить вас, побеседовали с этими людьми. Я не буду у вас просить отчета об этих беседах. Я, правда, не отвечаю за то, что не будут поставлены диктофоны в соседней комнате, но вы можете пойти в лес, поговорить там. Мне просто будет интересно потом спросить ваше мнение о той степени зла или той мере добра, которые определяют этих людей. Такую дружескую услугу вы смогли бы оказать?
- Допустим… Но у меня уже возникает масса вопросов о том, почему я слышу такого рода предложение.
- А вы спрашивайте.
- Либо вы чересчур доверяетесь мне и просите у меня поддержки в том, в чем не можете просить поддержки ни у кого, либо вы меня провоцируете. Если вы меня провоцируете, то наш разговор пойдет по кругу.
- То есть?
- То есть мы опять не найдем общего языка. Вы останетесь функционером, а я - человеком, который выбирает посильный путь, чтобы не стать функционером.
- Что вас убедит в том, что я вас не провоцирую?
- Только взгляд в глаза.
- Будем считать, что мы с вами обменялись верительными грамотами».
- Поднимите мне справку о поведении пастора в тюрьме, - попросил Айсман, кончив прослушивать пленку. - Все о его манере поведения, о контактах, разговоры с другими заключенными… Словом, максимум подробностей.