Эти маленькие животные немного крупнее европейской лисицы; они серой или темно-серой масти, всегда держатся вместе и бродят большими стаями. Георг осмотрел труп, но раны нигде не нашел, и только около шеи шерсть была несколько потрепана. Несомненно, что вчера вечером Гектор схватился с этим волком и быстро задавил его, так что другие волки, несколько запоздав на выручку товарища, бросились на собаку, убежавшую от нападавшей стаи. Казалось, что и собака как-то стыдилась вчерашнего боя, потому что хотя сначала она вертелась около трупа койота с поднятым вверх хвостом, но вскоре отошла от него и глядела на хозяина так, будто приглашала его отойти подальше от этого места.
Как раз поперек лагеря, не более как в ста шагах от места, где стоял Георг, недавно проходил олень. След его оказался совершенно свежим на снегу. Олени в эту пору были жирны, и Георгу, страстно любившему охоту, очень бы хотелось до него добраться по следам; он наверняка уложил бы его да и провизия была уже совсем на исходе. Хлеб в непогоду так вымок, что стал совсем непригоден для еды, и даже Гектор, которому он отдал мякоть, по-видимому, весьма мало был удовлетворен такой пищею. Но что было делать; Георг не мог осуществить свое желание, так как олень перешел ложбину ручья и направился как раз в ту сторону, откуда пришел Георг. Если бы он пошел по его следам, то пришлось бы потерять много времени, а у него было запланировано совсем иное дело.
Почти насильно он заставил себя бросить разглядывание свежих следов; но Гектор, который ровно ничего не понимал о причинах такого равнодушия, долго еще стоял около следов и пристально глядел на своего хозяина. Только тогда, когда Георг отошел и ни разу не повернулся, собака последовала за ним, ступая медленно и, видимо, недовольная.
Долина постепенно расширялась, и в самой ложбине ручья то здесь, то там встречался камыш. Это было почти верной приметой, что ручей приближался к плоской низменности, где должны были наконец находиться люди. Бодро шел мальчик вперед, пока не дошел до края густой чащи, разросшейся от воды до подножия холма. Здесь его прельстили плоды, которые он видел в большом количестве в низинах на кустарниках, похожих на вишневое дерево. Эти ягоды казались ему очень соблазнительными.
Ягоды напоминали виноградную гроздь с висящими плодами. Листья были совершенно такие же, как на вишневых деревьях, а ягоды, из которых он одну раздавил, имели такую же точно косточку, как вишня. Однако он не решился ее попробовать, так как не знаком был с плодами Калифорнии и опасался, что они могут оказаться ядовитыми. Однако Гектор поступил смелее. Как только он заметил, что его молодой хозяин занят рассматриванием таких соблазнительных, повсюду висящих плодов, он, в свою очередь, приблизился к ним, очень осторожно обнюхал и оторвав одну ягоду, съел ее; она, очевидно, показалась ему замечательно вкусной, так как тотчас после того он сорвал уже целую кисть и оборвав ягоды зубами, принялся за другую, третью…
Это придало Георгу смелости. Животные обыкновенно обладают замечательным инстинктом по отношению к тому, что им вредно, и крайне редко прикоснутся к ядовитому плоду. Несмотря на это, Георг сначала ел странные ягоды чрезвычайно осторожно, пока не убедился, что это не что иное, как очень тонкого вкуса кисло-сладкая вишня, с той разницей, что росла на кисти, такой же, как и виноград. На других кустарниках нашел он спелые орехи, множество малины, так что отлично полакомился сочными плодами. При таком изобилии питательных продуктов он был уверен, что не будет терпеть голод в лесу, и бодрый и довольный, продолжал идти дальше.
Однако Гектор начал вести себя очень странно. Он постоянно подымал голову, поворачивал ее то в одну, то в другую сторону и втягивал в себя воздух, принюхиваясь. Вдруг он остановился и в два быстрых прыжка, ворча и тихо лая, возвратился обратно к своему молодому хозяину. Георг, в свою очередь, внимательно озирался кругом, но ровно ничего подозрительного не заметил. Впрочем, снег покрывал землю настолько толстым слоем, что если и не мешал движению, то никаких следов не было видно.
Во всяком случае, собака была слишком умна, чтобы без всякой причины выказывать такое беспокойство, и Георг осторожнее прежнего продвигался вперед. Менее получаса прошел он таким образом и вдруг, обходя один из уступов горы, почувствовал запах дыма со стороны долины.
Значит, там были люди! Сердце его сильно забилось и с радостным возгласом он устремился вперед, навстречу горячо ожидаемым друзьям. Но в эту минуту он заметил, что собака заворчала громче, чем в первый раз, и шерсть на спине ее сильно ощетинилась. Георг по опыту отлично знал, что это случалось только тогда, когда она чуяла волков, негров или индейцев. Весьма возможно, что ему пришлось попасть как раз в руки какого-либо племени краснокожих. Все, что ему приходилось с детства самому видеть, а еще чаще слышать в рассказах соседей у пылающего костра, а также дома в тихие зимние вечера, все эти рассказы о нападениях и кровавых столкновениях с индейцами ярко рисовались в его воображении, так что у него волосы поднимались дыбом и кровь застывала в жилах.
Однако, что ему предстояло сделать? Как быть? Возвращаться обратно было невозможно, так как по свежему снегу индейцы увидели бы его следы и пришли к убеждению, что он от них бежал и тогда он, конечно, погибнет. Да, наконец, куда же ему бежать? Вернее всего бежать в горы и обойти кругом находящийся внизу индейский лагерь. Пожалуй, это окажется возможным, и Георг решился выполнить этот план.
Но прежде чем на что-либо окончательно решиться, он счел необходимым убедиться, действительно ли это был лагерь краснокожих. Это мог быть лагерь переселенцев, следы колес которых он нашел ранее в долине, а тогда, он был уверен в том, ему окажут помощь. Георг, принимая меры предосторожности, успокоил собаку, заставив ее не лаять и не выдавать этим его присутствия; затем осторожно пробрался к ближайшей возвышенности, откуда надеялся осмотреть всю долину. В том месте, откуда взвивался в разных местах, десятью или двенадцатью струйками дым, мальчик увидел значительное число круглых земляных насыпей с небольшими круглыми сторожевыми башенками, находившимися между ними, назначение которых он сначала совершенно не понял. Двигавшиеся между этими насыпями темные фигуры убедили его, что он находится вблизи индейского поселка, и Георг понял, что все, что ему оставалось делать, это как можно скорее и бесшумно уйти из этой опасной местности.
С этой целью он осторожно пробрался горою несколько повыше; но по несчастью наткнулся на глубокий овраг, спускавшийся в долину и по-видимому, служивший ложбиной ручью, впадавшему в ручей несколько больший. Однако откосы не были настолько круты, чтобы нельзя было по ним спуститься.
В этом месте лес отличался совершенно особого рода кустарниками, ветви которых шли от самых корней очень густо и раскидисто, причем изгибались внутрь, так что образовывали как бы букет цветов, туго связанный у основания. Кроме того, листва на всех кустарниках была очень густа и почва усеяна множеством маленьких кустиков с красновато-голубыми ягодами, на которых все еще лежал легкий слой снега. Все это отлично скрывало следы и он надеялся, что ему удастся обойти поселок, и остаться не замеченным индейцами.
Когда Георг достиг вершины и находился как раз над поселком, тут он, к своему ужасу, на свежем снегу заметил следы босых ног. Они вели по направлению к вершине горы. Пока он стоял в задумчивости, всматриваясь в эти следы, Гектор залаял громко и сердито.
Испугавшись, мальчик быстро повернулся в сторону собаки и тотчас же сообразил, что всякие предосторожности теперь бесполезны, так как увидел в восьми-десяти шагах от себя приближающегося индейца, человека высокого роста и широкоплечего, державшего в правой руке натянутый лук со стрелою, а в левой руке - наполненный стрелами колчан из звериной кожи. По-видимому, дикарь не меньше мальчика был изумлен и озадачен этой неожиданной встречей.
Георг порывисто сбросил ружье с плеча и почти бессознательно схватился за него с явным намерением защищаться. Между тем, дикарь никакой враждебности не проявлял, или, быть может, до поры до времени решил не показывать своих намерений. Даже при угрожающем движении нашего молодого приятеля он, оставаясь совершенно спокойным, сделал ласковое движение рукою и воскликнул: «Уаллей! Уаллей!», что, наверное, означало дружеское приветствие.
Конечно, Георг не понимал, что означает это слово, но, видя ласковое выражение лица дикаря, повторил то же самое. По-видимому, это чрезвычайно обрадовало краснокожего, потому что он тотчас же порывисто снял стрелу с лука и, вложив ее в колчан, быстрыми шагами подошел к юноше. Георг тоже немедленно опустил ружье, чтобы доказать дикарю, что не считает нужным его опасаться и спокойно ждет встречи. Однако Гектор отнесся к этому совершенно иначе. В несколько прыжков он приблизился к своему юному хозяину, стал перед ним и, оскалив зубы, лаял так громко и сердито, что внизу, в долине, его услышали все собаки и, всполошившись, подняли отчаянный лай.
Индеец, видя, что собака ему угрожает, остановился, держа перед собою лук на случай возможной обороны от ее нападения. Однако Георг, ни в коем случае не желавший возбуждать какие-либо неприязненные действия против человека, во власти которого он находился, тотчас отозвал собаку, а так как она не желала повиноваться, крепко держал ее все время за ошейник.
«Уаллей», - снова сказал индеец, дружески кивнув головой, и без всякого опасения подошел к мальчику, протягивая ему руку, в то же время с некоторым недоверием поглядывая на собаку. Снова он произнес: «Уаллей», и затем сказал еще много различных слов на своем языке, вероятно, предполагая, что Георг его понимает. Между тем, Георг, конечно, ровно ничего не мог понять из всего того, что наговорил ему дикарь. Только тогда, когда Георг попытался знаком объяснить, что он не понимает незнакомца, индеец догадался, что слово «Уаллей» представляет собою единственное слово из его родного языка, знакомое молодому чужестранцу. Но, по-видимому, это его не смутило и он принялся объясняться знаками, внушая мальчику, чтобы он следовал за ним в поселок.
Как надлежало поступить Георгу? Если бы он отказался следовать за ним и если бы индейцы действительно имели против него враждебные намерения, то им ничего бы не стоило догнать его, а что одинокий мальчик мог бы тогда сделать против целого племени? Выразив им доверие, он скорее заслужит доброе мнение о себе; наконец, он мог получить от них сведения о том, когда здесь в последнее время прошли белолицые люди. Когда люди хотят быть понятыми друг другом, почти все можно разъяснить знаками.
После короткого размышления он наконец принял решение. Вскинув на плечо ружье, он отправился в долину вслед за своим вожаком, ласково ему кивнувшим и выступавшим впереди.
По дороге к лагерю у Георга было достаточно времени хорошенько рассмотреть своего провожатого. Это был, как уже сказано выше, рослый, сильный мужчина, по наружности, волосам и цвету лица вполне сходный с индейцами восточной стороны Скалистых гор. Цвет кожи был медно-красный, с темным оттенком; волосы длинные, жесткие и черные; нос несколько изогнутый, а вообще лицо его имело благородное выражение, в особенности оживленно сверкали его черные глаза. Одет он был очень просто; собственно говоря, единственным его одеянием была доходящая до колен синяя шерстяная охотничья рубаха; руки и ноги, несмотря на снег, были голы; голова также была совершенно обнажена. Только в волосы заткнуто было длинное орлиное перо, прикрепленное к пучку волос, спускавшемуся вниз; к этому же пучку прикреплена была маленькая палочка, перевитая красным и белым бисером. Для украшения он еще вдобавок проколол себе хрящ в ноздрях и всунул в нос коротко обрезанное перо. В проколотых ушах висело несколько бусинок и кусочков перламутра.