Шарль де Виль поднял глаза от своих бумаг:
— Вот так-таки и ничего? Совсем?
— Совсем.
— То есть вы вполне довольны тем, как живете сейчас? Примите мои поздравления, вы — счастливый человек!
Вилен Сидорович только рукой махнул:
— Да нет… Какое уж там — доволен! Только не нужны мне подачки.
Шарль де Виль возмущенно всплеснул руками:
— Что вы! Кто говорит о подачках? Мне очень жаль, если вы меня поняли именно так.
— А что же тогда?
— Вот это уже деловой разговор. — Шарль де Виль снова раскрыл свой блокнот. — Я хочу знать, чего выдействительно хотите.
— Чего я хочу — то невозможно.
— Ну, например.
— Ну… хочу опять быть молодым!
— Когда — сейчас?
Ну уж нет! Вилен Сидорович даже испугался немного. Так хоть пенсию платят, немного, зато регулярно, а если молодой — шалишь, не будут больше! И что тогда делать? На завод не пойдешь, стоят они, а торговать и воровать — не приучен.
— Вы хотите снова оказаться в прошлом?
Вилен Сидорович задумался. А ведь пожалуй что и нет! Только в детстве и ранней юности было у него ощущение себя как части чего-то большого, мудрого и значимого, великое чувство восхищения и любви к своей стране — и одновременно принадлежности к ней. Куда все это ушло потом? Пропало, испарилось, разменялось на мелкие житейские дрязги, наверное, мучительно было бы жить и знать, что все скоро кончится. Снова пережить крушение идеалов — участь незавидная.
Видимо, сомнения отразились на его лице, и Шарль де Виль это заметил. Он подумал немного и серьезно спросил:
— А если бы и прошлое можно было изменить — что бы вы сделали?
Вилен Сидорович вспомнил холодный промозглый мартовский день в пятьдесят третьем году, когда объявили по радио: «С глубоким прискорбием… после тяжелой болезни…» И плакали старики, плакали девушки, весь мир казался осиротевшим. Даже непонятно было — как теперь жить? Как жить, еслион умер?
— Да если бы Сталин не умер в пятьдесят третьем… — ответил он и осекся. Слезы душили его — впервые, пожалуй, за долгие годы. Такой человек, а вот не уберегли!
Его собеседник сразу оживился:
— Да, незаурядный был человек!Великий, я бы сказал.
Шарль де Виль произнес эти слова вполне серьезно, но по лицу его пробежала нехорошая усмешка. Пенсионера Поликарпова это сначала покоробило немного, но он вскоре успокоился. Ну, может, просто нервный тик у человека!
— А если бы он был жив? И даже бессмертен?
— Ну, тогда бы, наверное, уже коммунизм построили! — Вилен Сидорович почувствовал, как у него просто дух захватило от такой перспективы. — Были бы заводы, фабрики… Реки бы повернули вспять! Пустыни бы оросили! За Полярным кругом яблони бы цвели! Эх, да что там говорить — великая была бы страна.
Вилен Сидорович подумал немного и добавил:
— И уж точно, не дожили до такого позора, чтобы капиталистам кланяться и у немцев гуманитарную помощь принимать. Это же мы их победили! А теперь выходит — что они нас.
Шарль де Виль посмотрел на него с уважением:
— Да, картина впечатляющая. Знаете, редко приходится встречать человека, который думает об общественном благе.
Вилен Сидорович даже приосанился:
— Нас всегда так учили. Общественное — выше личного!
— Хорошо. А какова была бы ваша жизнь? В ней бы, наверное, тоже что-то изменилось?
— Да, конечно. Уж до такой старости собачьей не дожил бы! Жил бы, работал… Токарь-фрезеровщик шестого разряда — это вам не баран чихнул. Техника-то шагала вперед о-го-го как! Каждый год производительность росла, планы перевыполняли. Цены снижали, между прочим, регулярно! И все, заметьте, своими силами, без всяких там умников-иностранцев, что сейчас понаехали.
Вилен Сидорович осекся и осторожно посмотрел на своего собеседника — понял, что сказанул лишнего. А ну как обидится? Но тот, казалось, даже не заметил, только записывал что-то в свой блокнот.