— А хоть как хошь; сама нанимала… Барин, барин, постой!
Ордынов оглянулся; дворник из учтивости тронул за шапку.
— Ну!
— Коль пойдешь, я к хозяину пойду.
— Что ж?
— Лучше съезжай.
— Ты глуп, — проговорил Ордынов и опять пошел было прочь.
— Барин, барин, постой! — Дворник опять тронул за шапку и оскалил зубы.
— Слушай, барин: ты сердце держи;за что бедного гнать? Бедного гонять — грех. Бог не велит — слышь?
— Слушай же и ты: вот возьми это. Ну, кто ж он таков?
— Кто таков?
— Да.
— Я и без денег скажу.
Тут дворник взял метлу, махнул раз-два, потом остановился, внимательно и важно посмотрев на Ордынова.
— Ты барин хороший. А не хошь жить с человеком хорошим, как хошь; моя вот как сказала.
Тут татарин посмотрел еще выразительнее и, как будто осердясь, опять принялся за метлу. Показав наконец вид, что кончил какое-то дело, он таинственно подошел к Ордынову и, сделав какой-то очень выразительный жест, произнес:
— Она вот что!
— Чего? Как?
— Ума нет.
— Что.
— Улетела. Да! улетела! — повторил он еще более таинственным тоном. — Она больна. У него барка была, большая была, и другая была, и третья была, по Волге ходила, а я сам из Волги; еще завод была, да сгорела, и он без башка.
— Он помешанный?