Он вошел во двор Пал Палыча через калитку. Как всегда, хозяин был занят делом: сидел на коленях перед дровосекой и обтесывал топором высокую палку с рогулькой на конце. Рядом с ним лежала собака-дворняжка. Он и у себя во дворе оставался таким же степенным, медлительным, скупым на разговоры.
— Здорово, Пал Палыч! — приветствовал Филипп Иванович.
Тот оглянулся, посмотрел внимательно и только тогда ответил, снова продолжая работу:
— Здорово.
— Заболел, что ли?
— А что?
— Говорят мне — два дня на работу не выходил.
— А-а…
— Или что случилось другое?
— Не. Болею. Грып.
— Лежать надо.
— А?
— Лежать, говорю, надо.
— Гм… Попробуй полежи без дела два дни.
— А болит?
— И кости… И голова.
— Лечишься?
Пал Палыч сначала кивнул на дверь хаты, а уж потом, более тихим голосом, чем прежде, сказал:
— Попробуй у нее… полечись! Вона-а!
— У кого?
— Да разве ж моя баба даст полечиться по-человечески? Ни в жисть!
— Не понимаю!