И тем не менее англичанин почуял зловещую угрозу, таящуюся в непроглядной тьме среди деревьев. Первозданный ужас смотрел оттуда на людей, и Кейн на мгновение ощутил себя под прицелом нечеловеческих глаз, которым даже мрак ночи не помешал заглянуть прямо ему в душу. Но он понял и то, что невообразимое существо интересовал отнюдь не он, Соломон Кейн. Объектом его дьявольского внимания был Гулка, убийца горилл.
Огромный негр замер, полупригнувшись и угрожающе выставив перед собой копье. Он совершенно позабыл о существовании Соломона Кейна, все его внимание было поглощено зловещей тенью под деревьями.
Напряжение момента развеяло багровую пелену перед глазами англичанина. Кейн снова всмотрелся в обманчиво тихие заросли. Он краем глаза ухватил неясное движение, и вот уже на поляну вышло нечто, плавно перетекая с места на места, как сам Гулка. Пуританин даже зажмурился и помотал головой: уж не было ли это его предсмертным видением? Невероятное создание, представшее его глазам, словно бы вынырнуло прямиком из его ночных кошмаров, когда крылья сна уносили Соломона в неведомые бездны времени и пространства.
Сначала пуританину показалось, что через поляну ковыляет монстр, словно бы вылепленный могучей злой волей из человеческого существа. Эта святотатственная пародия на человека передвигалась на двух ногах и ростом была, пожалуй, не выше самого Кейна. Но такими мышцами и пропорциями никогда не обладало, да и не могло обладать, ни одно создание, вышедшее из женского чрева. Чего стоили хотя бы чудовищные руки, которыми монстр опирался на ходу о землю! А эти короткие ноги, скорее подошедшие бы слону?!
И тут наконец неведомая тварь пересекла лунный луч. Разглядев его морду (или все-таки лицо?), Кейн чуть было не решил, что сам Черный бог, взалкавший свежей крови, материализовался из ночной тьмы. Однако, рассмотрев, что массивную фигуру с ног до головы покрывала густая длинная шерсть, Соломон Кейн припомнил насаженное на шест человекоподобное тело, что украшало одну из хижин. Он перевел взгляд на Гулку.
Огромный негр не сводил глаз с гориллы, вцепившись в тяжелое длинное копье двумя руками. По-видимому, он не испытывал страха, а лишь тупо пытался сообразить, каким образом этот зверь оказался в здешних местах, покинув далекие родные края.
А могучий самец гориллы шел, нет, шествовал через поляну, и каждое его движение дышало ужасающим первозданным величием. Кейн находился от могучего самца ненамного дальше, чем Гулка, но тот просто проигнорировал его присутствие. Маленькие глазки чудовищной обезьяны горели адской злобой и были направлены лишь на чернокожего убийцу горилл. Она приближалась к туземцу вразвалку той странной походкой, что свойственна поднявшимся на задние конечности зверям.
И все тем же заунывным фоном звучали тамтамы — вполне подходящий аккомпанемент для событий, достойных каменного века. На середине лесной поляны стоял дикарь, вооруженный копьем, а на него надвигался страх джунглей, кровожадное, исполненное неистовой злобы, поистине первобытное существо. Звериная дикость столкнулась с дикостью зверя. И вновь в ушах Кейна зазвучал призрачный голос. “Ты видел все это раньше, — говорил он. — Давно... Так давно, когда эти горы были еще молоды... Тогда, когда первые люди и дети звериных богов оспаривали первенство на этой земле...”
Гулка попятился, отступая к деревьям. Он низко пригнулся, выставив перед собой копье. Убийца горилл пустил в ход все свое искусство охотника, чтобы обмануть огромную обезьяну и убить ее одним стремительным ударом. Страха в его действиях пока не чувствовалось, но Кейн уловил закравшееся в недалекий ум Гулки сомнение. Негр, привыкший считать себя самым могучим существом, впервые встречался с подобным противником.