Ворон Воронович, словно выпорхнувший из детской сказки, скосил на него цепкий глаз. Ему хватило секунды, чтобы разобраться если не во всем, то во многом.
— Проходите, куда шли, — проскрежетал он. — И ждите повестки.
— А он еще говорит… — вмешался милиционер.
— Что он может сказать? Ты посмотри на него! — Черный, не глядя больше на Петра Клутыча, полез в машину, вынимая на ходу спички. Сигарета уже торчала во рту. Никто не видел, как ее доставали из пачки: она, не иначе, выскочила из глотки, переделанной под сигаретницу.
Петр Клутыч покорно затрусил к лестнице. Он машинально провел по лицу ладонью, соображая, что же такое особенное в нем побудило Ворона отказаться от дальнейшего допроса.
На площадке он со страхом рассматривал опечатанную дверь Кашля.
Потом отомкнул свою, вошел и долго стоял перед зеркалом, изучая себя. Низкий лоб, аккуратные височки, маленький шелушащийся нос, подковообразная челюсть. При легкой асимметрии похоже на разбитый витраж, выполненный и нарочно погубленный авангардистом. Ничего особенного. Все, как всегда.
Вниз.
Адское окружение в ассортименте, на любой вкус.
Первой следует шахта: пусть не такая настоящая, где плавает агрессивная пыль и рвется метан; пускай без чумазых забойщиков. Зато — ледяной бронированный ствол, механическая мертвечина; лифт, разгоняющийся до невесомости ездоков.
Далее, вниз.
Метрополитен египетского величия. Вишневый гранит, полировка. Стерильные и теплые туннели, короткие поезда. Эскалаторы, предваряемые системой тройной проверки: сетчатка, папиллярные узоры, голосовой резонанс.
Ниже, ниже.
Коридоры и переборки, овальные люки задраены наглухо. Они выдерживают десять мегатонн. Слепые внутренности многокилометровой субмарины, новая шахта: вниз.
Инфекционные боксы, камеры, противочумные скафандры, стальные манипуляторы.
В совокупности — полный комплект; пейзажная нежить во всех ее заслуженных проявлениях, могильный ландшафт. Холодный жар, обеззараженный тлен, очарование секционного зала.
Медор Медовик, бритый и ласковый, встретил Балансирова у входа в карантинный бункер. На Медоре был халат, небрежно наброшенный: так набрасывают халаты на президентов, когда у тех возникает желание ознакомиться с машинным доением. Белый чепчик, напоминавший пилотку, кокетливо съехал на медвежье ушко.
— Угощайтесь, — Медовик распахнул именной портсигар.
Балансиров, от никотина землистый лицом, догадался: шеф показывает ему, что вовсе и не думал кого-то встречать. Он просто вышел перекурить.
— Там все равно заключительная дезинфекция, — Медор угадал его мысли, кивнул на литую дверь. — Еще минут пять.
Балансиров прихватил папиросу.
— Близкие контакты третьей степени, — сказал он скорбно. — Где вы, радужные фантасты?