— Пусть требует. С какой-нибудь звезды. Ваша продажная партия, ненавидящая народ и страну, отправится следом за вами.
— Вам не позволят, — всем своим подлым сердцем Эренвейн надеялся, что его берут на испуг.
— Думайте, как хотите, — отозвался Медовик, легко прочитавший эти простенькие мысли. — Мы не спросим позволения. Мы организуем проверку вашей финансовой деятельности. Там, собственно, и проверять нечего: приходи, да забирай в кутузку. Народ одобрит. Он сыт по горло вашей импортной демократией.
— Хорошо, — изнеженный мужчина опустил голову. — Чего вы хотите от меня? Я выполнял партийное поручение. Я рядовой функционер. Мне приказали встретить гостей и передать им пакет…
— Пакет давно у нас, — махнул рукой Медовик. — В нем списки. Ни в чем не повинных граждан, которых вы причислили к дуракам и пьяницам. Они совпадают с нашими, только короче. Вам известно, что все дураки у нас переписаны?
— Тогда чего вы от меня хотите?
— Вы слишком бодро изъясняетесь, — недовольно поморщился Балансиров. Товарищ майор, разрешите наложить взыскание на службу предварительной подготовки? Смотрите: он ерепенится, чего-то квакает, поминает всуе государственные структуры… А должен был рыдать и молить о прощении.
— Наложите взыскание, — согласился Медор. — Итак, — обратился он к Эренвейну, — нам нужны имена других предателей. Партийных соратников можете не называть. На них давно заведены уголовные дела. Рядовые граждане? Деятели искусства, науки? Иностранные подданные?
С этими словами Медовик, будто спохватившись, сунул руки в нарукавники. Манипуляторы коротко взвыли и растопырили пальцы.
— Не бойтесь, — подбодрил он задержанного. — Мы защитим вас от гнева ваших заоблачных хозяев. Не такие они грозные. Раскалываются, как все разумные существа. — Он кивнул на папку с листами. — У меня здесь распечатка показаний одного из пилотов. Вся философия, вся идеология, цели и задачи. Нам не хватает технических подробностей.
Эренвейн, видный оппозиционер, чье сытое лицо не сходило с телеэкрана, болезненно глотнул, завороженно следя за червеобразными движениями металлических пальцев.
— Ну же, — нетерпеливо повторил Медовик. — Мы ждем. У вас есть осведомители, наводчики. Есть агентура среди сатириков, журналистов, врачей.
— Я не помню поименно, — хрипло сказал Эренвейн.
— Еще бы вам помнить такую ораву, — участливо отозвался тот. — Скажите, где у вас хранится подобная информация — и дело в шляпе.
Эренвейн раскрыл было рот, но запнулся.
— Я хотел уточнить, — выдавил он упавшим голосом. — Ваши угрозы… про звезду… нет, в лекарства и электричество я верю, но про звезду… это своеобразная шутка, правда?
— Шутка, — кивнул Медовик.
— Звезды необитаемы, — наставительно пояснил Балансиров. — Мы имели в виду планету.
Он придвинулся к Медовику и прошептал ему на ухо:
— Все-таки либералы — публика вежливая и сдержанная. Вот когда кому-то из наших прищемят почвенные Корни резными воротами, так сразу выходят тридцать три богатыря, вращая глазами….
Посреди ночи Петр Клутыч открыл глаза.
На часах было три.