– Полагаю, тут, в Сингалюте, тебе живется скучновато?
Девушка пожала плечами:
– Жизнь приятна, но событий в ней не так уж и много. У нас не случается великих потрясений. Мы выращиваем цветы, играем на гамелане, – она игриво скользнула взглядом по Мэрфи, – мы любим, мы спим...
Вилбур ухмыльнулся:
– Вы становитесь амоками.
– Нет, нет, нет. Этого больше не случается.
– Не случается с тех пор, как появились сиамбаки?
– Сиамбаки отвратительны. Но они лучше амоков. Когда мужчина чувствует, что его внутренности сводит узлом от страстей, он более не берется за свой кинжал и не выбегает на улицу. Он становится сиамбаком.
Мэрфи почуял, что след становится горячее.
– И куда он тогда направляется? Что делает?
– Он грабит.
– Кого? И куда девает добычу?
Соэк приблизила свое лицо к собеседнику:
– Нехорошо говорить о этих людях.
– Почему же?
– Воля султана. Соглядатаи могут оказаться повсюду. Если произнести слово "сиамбак", то можно заметить, как уши султана, подобно кошачьим, развернутся и окажутся направленными в твою сторону.
– Ну и пусть. Какая разница? Мой интерес вполне легален. Я видел одного из них, сидящего в клетке. Это попахивает пытками. Я хотел бы разобраться в сути данной проблемы.
– Он чудовищный негодяй. Он вскрыл вагон монорельсовой дороги и выпустил из него весь воздух. Сорок два сингалюта и хадрасца раздулись и взорвались подобно мыльным пузырям.
– А что же сам сиамбак?
– Он собрал все их деньги, золото и драгоценные камни и сбежал.
– Сбежал куда?
– Наружу, на Великие Фарасанские равнины. Однако он допустил оплошность – вернулся в Сингалют за своей женой. Тогда он был изловлен и выставлен на площади, дабы люди, глядя на него, говорили друг другу : "Вот сиамбак. И он получает по заслугам."