— Что? — спросила она.
— Мама, — тихо сказал Крис, — как у тебя пахнут руки!
— Тише, — сказала она, — помолчи, так будет лучше.
— Мама, — сказал Крис, — прости меня, мама.
— Спи спокойно, — сказала она, — так будет лучше.
—Мама, — из последних сил крикнул Крис, протягивая к ней руки, — не уходи, прошу тебя!
Но она стояла с ласковой, но чужой улыбкой, словно была уже далеко и не видела его.
— Мама, — снова крикнул Крис, теряя дыхание.
— Крис, — сказал чей-то голос рядом, — потерпи, сейчас будет лучше.
— Хари, — сказал Крис.
Крис лежал на высоких подушках. Он был мокрым и слабым настолько, что не в силах был пошевелить рукой.
Комната освещена была странным, необычным светом. Вошел Снаут и что-то спросил у Хари. Она ответила. Он осторожно подошел к Крису
— Как дела, дружище? — спросил Снаут.
Крис попытался улыбнуться, но лишь едва растянул губы.
— Ты обратил внимание на свет? — спросил Снаут. — Мы у самого полюса… Вечный день. В тот момент, когда голубое солнце прячется за горизонт, красное уже начинает всходить. Кстати, эксперимент прошел блестяще.
— Не надо его утомлять, — сказала Хари.
— Долго я болел? — едва слышно спросил Крис.
— Сегодня девятые сутки, — сказал Снаут, — но теперь дело пошло на поправку.
Как-то утром, после завтрака, Крис и Хари сидели у окна. За окном парили низкие багровые тучи, и станция медленно плыла среди них. Хари читала какую-то книжку. Крис, побледневший и худой после болезни, смотрел в окно.
Он переменил позу и снял руку с подлокотника кресла. Хари — Крис видел это в стекле — бросила на него быстрый взгляд и, наклонившись, коснулась губами того места, до которого Крис только что дотрагивался.
— Хари, — сказал Крис тихо, — куда ты выходила сегодня ночью?
— Тебе, наверное, приснилось, — сказала Хари.