Но если Буни в своих джинсах, поношенных ботинках и черной тенниске не представлял собой ничего особенного, то во внешнем облике другого пациента было немало примечательного. Длинное, монашески строгое пальто, седые волосы, стянутые на затылке в хвост, спускающийся до середины спины, блестевшая на шее цепочка, которая едва виднелась из-за высокого воротника, и, наконец, два искусственных ногтя на больших пальцах обеих рук, судя по всему, серебряные, очень длинные, загнутые крючком.
И вот этот человек произнес заветное слово.
— Вы возьмете меня с собой? — спросил он тихо. — В Мидин?
Его взгляд был по-прежнему прикован к двери, а слова, казалось, обращены к кому-то другому. И вдруг совершенно неожиданно, без всякого предупреждения, он повернул свою окровавленную голову и со злостью плюнул в сторону Буни.
— Убирайся отсюда вон! — сказал он. — Это из-за тебя они не приходят. И не придут, пока ты торчишь здесь.
Буни был слишком слаб, чтобы ответить, да и подняться у него не хватило бы сил. Поэтому он решил не обращать внимания.
— Убирайся! — повторил незнакомец. — Таким, как ты, они не показываются. Неужели непонятно?
Буни закрыл глаза.
— Черт! — снова послышался хриплый голос. — Я пропустил их! Пропустил!
Он встал и направился к окну, за которым стояла черная ночь.
— Они прошли мимо, — неожиданно грустно пробормотал он. Потом подошел к Буни и, криво улыбаясь, спросил:
— У вас есть что-нибудь успокаивающее?
— Сестра дала мне что-то.
— Я имею в виду выпивку. У вас есть что-нибудь выпить?
— Нет.
Лицо его сразу сморщилось, из глаз потекли слезы. Он отвернулся от Буни и, всхлипывая, снова заговорил:
— Почему они не взяли меня? Почему не пришли за мной?
— Может быть, они придут позже, — сказал Буни, — когда меня здесь не будет?
Незнакомец снова взглянул на него.
— Что вы знаете об этом? — спросил он.
«Очень мало», — хотел сказать Буни, но промолчал. Он знал кое-что об этой легенде, но никогда не интересовался подробностями. Действительно ли это то самое место, где находят покой те, кто потерял последнюю надежду? А сам он дошел уже до этого состояния? Ведь у него не осталось ничего, что принесло бы успокоение. И никто не сможет помочь ему — ни Декер, ни Лори. Даже смерть отвернулась от него. И хотя Мидин был всего лишь красивой легендой, свято хранимой обреченными на страдания людьми, Буни хотел теперь побольше узнать о ней.
— Расскажите мне, — промолвил он.
— Это я вас прошу рассказать, — ответил незнакомец, почесав свой небритый подбородок серебряным ногтем.
— Я знаю, что там облегчаются все страдания, — сказал Буни.
— А еще что?
— А еще… туда принимают всех.
— Не правда, — последовал неожиданный ответ.
— Не правда?
— Если это так, то почему же я до сих пор там не оказался? Разве вы не знаете, что это самый большой город на земле? И конечно, не всех туда пускают. Его глаза, полные слез, уставились на Буни. «Интересно, он понял, что я ничего не знаю, — подумал Буни. — По-видимому, нет». А его сосед продолжал говорить и, казалось, испытывал удовольствие от обсуждения этой темы. Но скорее всего в этом просто выражался его страх.
— Меня не берут туда, потому что я, наверное, еще не заслужил этого, — сказал он. — Не так-то легко получить у них прощение. Да и вообще, не все грехи отпускаются. А знаете, что они делают с теми, кто не достоин этого прощения?
Однако Буни гораздо больше интересовала сама уверенность этого человека в том, что Мидин действительно существует. Он говорил о нем не как о несбыточной мечте, которую лелеет в своей душе любой сумасшедший, а как о чем-то реальном, куда можно прийти и действительно получить то, что тебе нужно.
— Вы знаете, как попасть туда? — спросил Буни.
Незнакомец отвернулся. И вдруг Буни охватил страх.