Пока прораб листал документы и заполнял какие-то ведомости, Джедай наблюдал за ним с тревогой — хоть он готовился долго и тщательно, но мало ли что мог напутать или упустить какую-нибудь кажущуюся неважной специфику. В войну, говорят, документы, подделанные фашистами, вычисляли по скрепкам из нержавейки… К счастью, его опасения не оправдались.
— Из Мозыря… — задумчиво произнес прораб, листая трудовую книжку Джедая. — Красивый у вас город, был там недавно… А почему к нам, в Припять? Неужели верите слухам, что у нас тут платят больше?
— Нет, просто друзья здесь по распределению, на строительстве ЧАЭС, — ответил Джедай заранее заготовленной легендой.
— А-а-а, понятно, — подробностями прораб интересоваться не стал, видимо, сам знал куда больше. — У них там на станции пока еще только колышки кое-где вбиты, — усмехнулся он. — Отстают от плана, в этом году должны были первый энергоблок запустить. Оно и понятно: сначала людей поселить где-то надо, быт им какой-никакой обустроить, магазины, школы, детские сады. А у нас еще только-только в этом смысле жизнь начинает налаживаться — в прошлом году еще одну школу открыли и два детских садика, первую очередь медгородка отстроили, в этом планируем спорткомплекс запустить, — с гордостью сообщил он, кивнув на пришпиленный к стене лист ватмана с графиками строительства.
Джедай кивнул, перебирая в уме даты из короткой истории города Припяти. Значит, сейчас семьдесят пятый год… Это предположение подтвердил цветастый календарь на столе под стеклом — с портретом молодого Юрия Антонова, на сцене, перед микрофоном и с гитарой. На секунду Джедаю снова сделалось нехорошо, и он несколько раз вдумчиво повторил про себя эту фразу: «Сейчас тысяча девятьсот семьдесят пятый год».
— Ну, поселим мы вас пока в общежитии, недавно на Дружбы Народов корпус сдали, — продолжал прораб, в очередной раз перелистывая паспорт Джедая. — Вы с семьей приехали?
— С дочкой.
— А жена? — прораб удивленно поднял брови.
— Умерла, — коротко ответил Джедай.
— А-а-а… Извините. Большая дочка?
— Три года будет… — Джедай запнулся, пересчитывая возраст Сони на местное время. — В августе.
— Ну, это хорошо. В детсадах у нас места пока есть. Здесь три садика неподалеку — «Ивушка», «Солнышко», «Дружба». Выбирайте, какой понравится.
— Видите ли, все немного сложнее, — сказал Джедай. — Девочка серьезно больна. Сейчас на периодических вливаниях плазмы, возможно, потребуется операция на сердце. Так что обычный садик ей вряд ли подойдет…
— Такая малышка, и уже операция на сердце? — сочувственно покачал головой прораб. — Ну, вы не отчаивайтесь, и это проблема разрешимая. Вы в Мозыре наблюдались, конечно? Рекомендую — сходите для начала в нашу медсанчасть на обследование, как раз только-только детское отделение открылось У нас врачи очень хорошие, лучших специалистов прислали. Может, тут какое лечение назначат, а то в Киев лишний раз мотаться от нас не очень-то удобно… Автобусы ходят, но три часа в один конец с маленьким ребенком — сами понимаете…
— Спасибо за совет. Так и сделаем, — согласился Джедай.
Прораб еще что-то говорил, объяснял, как найти общежитие, где получить спецодежду и как добраться до медсанчасти, но Джедай его уже почти не слушал. Ему внезапно вспомнилась ироничная присказка тренера по айкидо, слышанная давным-давно, в детстве, в другом мире: «Была такая страшная тоталитарная страна — СССР, жили в ней злые жестокие люди — коммунисты, и были у них лучшее в мире образование, лучшая в мире медицина…»
Выйдя со строительной площадки, Джедай забежал в гастроном, расположенный чуть глубже во дворе. Выбрал среди детского питания яблочное пюре типа «Неженки», но без добавления сливок, вроде того, что очень нравилось Соне, яблочно-морковный сок и двести граммов конфет-батончиков, опять же без молока. Расплачиваясь, высыпал на прилавок горсть советских пятнадцатикопеечных монет, которые в Беларуси использовались в качестве жетонов в камерах хранения, и которыми он предусмотрительно запасся на Мозырском автовокзале. В ответ на удивленный взгляд кассирши смущенно развел руками — мол, извините, так уж получилось. Уже уходя из магазина, почему-то вспомнил пугающее слово «дефицит», которое прочно ассоциировалось с советскими временами, и рассказы родителей об очередях и пустых полках. Ни того, ни другого, ни третьего не наблюдалось, но разбираться в этих нестыковках у Джедая желания не возникло.
Когда он вернулся на детскую площадку, Соня увлеченно лепила куличики вместе со своим новым другом.
— Ну что, Сонь, ты не скучала? — спросил Джедай, опустившись на корточки и отряхнув комбинезончик дочки от песка. — С мальчиком уже подружились? Как его зовут?
— Ан-длю-са, — с трудом выговорила Сонька сложное имя и гордо посмотрела на папу — во, как она может!
— Здорово, — Джедай улыбнулся. — На тебе две конфеты, угости Андрюшу.
Соня радостно засмеялась, схватила конфеты и быстро повернулась к своему другу: