- Авторитет сам должен создаваться, - не преминула заметить Наталья Николаевна.
Но директор не уловил возражения, заключенного в этой фразе.
- Вот вы подтверждаете, что это так, - сказал он и остановился, как бы задерживая на этом ее внимание и приглашая признать, что отсюда вытекает и все остальное.
Наталья Николаевна ответила, делая ударение на каждом слове:
- Я считаю, что у нас в школе остаются безнаказанными очень серьезные проступки… больше, чем проступки… И вот, закрывая глаза на них, нельзя в то же время обрушиваться на пионера, который не только не провинился, но наоборот…
- Что касается пионера, - директор встал, - то урегулируйте это сами, без «Школьных новостей», не задевая, разумеется, Зинаиды Васильевны Котовой, с которой вам нужно работать в контакте. Последнее: о каких безнаказанных поступках вы упоминали?
Наталья Николаевна рассказала, как Котова при ней жаловалась учителям: «Выхожу вечером из школы и в переулке среди сброда, который бы за версту обошла, узнаю наших учащихся. Конечно, делаю вид, что не заметила, - что же остается?»
- Но как не замечать?! - воскликнула Наталья Николаевна, хотя дала себе зарок ни за что не повышать голоса во время этой беседы. - Ведь если те, о ком шла речь, видят, что их делишек «не замечают», это же действительно, Андрей Александрович, дискредитирует (она употребила для проникновенности его же слово) нашу воспитательную работу. Это фактически обрекает…
Директор, слушая, смотрел в стол, а Наталья Николаевна - на нарядную книгу, лежавшую на его столе отдельно от других. Говоря, она все вглядывалась в перевернутые золотые буквы заглавия и вдруг прочла: «Аэлита».
Наталья Николаевна подняла глаза на непроницаемое, бесстрастное, как у экзаменатора, лицо Андрея Александровича и вспомнила Гусева. Как он по-русски картинно рассказывал марсианам о гражданской войне, спохватывался, что не понимают его, и продолжал, продолжал агитировать…
«Вот так и я сейчас…» - подумала Наталья Николаевна, с некоторой надеждой ожидая все-таки, что скажет директор.
- Вы, наверное, удивляетесь, откуда книга эта? - сказал Андрей Александрович, не желая, может быть, кривотолков о приключенческой книге на столе директора в рабочее время. - Отобрана на уроке в пятом «А». Верните владельцу, но втолкуйте попрочнее, чтоб на уроках не читал.
Он протянул ей книгу.
«Неужели это все?.. Нет…»
- Переулок вы путаете со школой… - Директор выдвинул из стола два ящика. - Отвечать за то, что происходит там, - скорее дело милиции… В уличные знакомства наших учащихся, - он пожал плечами, - мне не верится…
Фразы эти произносились разрозненно, с паузами, которые приходились не на раздумывание, а на поиски бумаг в ящиках и очень беглое их перелистывание. Разговор с Натальей Николаевной стал для него уже побочным занятием, главным было укладывание бумаг в портфель.
- Ну, мне - в роно.
Взяв портфель, он вышел из кабинета вместе с нею. Спустившись на несколько ступенек по лестнице, обернулся и сказал:
- А регулярной радиогазеты нет пока ни в одной школе района, кроме нашей! Сегодня - второй выпуск!
Он ушел, и тут же зазвенел звонок. Началась большая перемена. Раздался голос дикторши.
Наталье Николаевне казалось, что этот второй выпуск будет звучать нестерпимо лживо. А он был просто зауряден: отличники непринужденно рассказывали, как они получают пятерки, троечники давали обязательства подтянуться; десятиклассник, у которого на днях прорезался баритональный бас, запел романс, но под конец постыдно пустил петуха…
И коридор, что называется, грохнул дружным хохотом. Приседали, изнемогая, девочки, и смеялись во всю глотку мальчики, повисая друг на друге…