Долго спорили, кто будет первым прятаться. Лиса переспорила мышку.
Спряталась лиса, а пушистый хвост снаружи оставила.
Вытащила мышка лису за хвост. Потом мышка спряталась. Лиса полдня искала её, не нашла и сказала мышке:
— Ты хоть голос подай мне!
Мышка сейчас же ответила:
— Я здесь!
Лиса кинулась на голос, а мышки там уже нет. Так мышка кричала: «Я здесь!» — и перебегала с одного места на другое, а лиса гонялась за мышкой ещё полдня, пока не упала возле очага, едва переводя дух.
— Выходи, ты победила! — сказала лиса мышке. — Пойдём чай пить!
Смотрят — а чай-то давно уж весь выкипел.
Натаскал медведь мху и листьев в берлогу, залёг в тёмный угол да и заснул так крепко, что не видал, как снег выпал, не слыхал, как вьюги над лесом выли, как старые пихты и кедры от морозов трещали.
А когда встало над тайгой весеннее солнышко, когда растопило оно снег и зажурчали первые ручейки, проснулся медведь.
Вылез из берлоги и сел на пенёк…
Глаза лапами протирает, потягивается и ворчит:
— Весна, весна, а есть нечего! Что тут станешь делать?
А есть медведю хочется. Всю зиму у него ничего во рту не было. Немудрено, что проголодался.
Пошёл медведь добычи поискать. Да какая ещё в это время добыча — один снег кругом. Ни травинки зелёной нет. Не скоро медвежья пища — ягоды и орехи — поспеет.
Идёт медведь по лесу, с боку на бок переваливается. Видит — пень стоит, а под ним кто-то живой копошится.
Медведь лень лапами обхватил — хотел с места своротить, да не мог… Пень крепкий, корявый, а сил у Мишки мало.
Даже заревел с досады медведь:
— Есть тут живая душа? Вылезай!
И выскочил из-под пня жёлтый зверёк — бурундук. Он тоже в своей норе под корнями всю зиму спал.
Смотрит маленький бурундук — стоит перед ним медведь, большой, страшный, и ревёт.